Возраст: 182
Савва Иванович Мамонтов. Родился 2 (14) октября 1841 года в Ялуторовске (ныне Тюменская область) - умер 6 апреля 1918 года в Абрамцево (Московская область). Русский предприниматель и меценат.
Савва Мамонтов родился 2 (14 по новому стилю) октября 1841 года в Ялуторовске (ныне Тюменская область).
Отец - Иван Федорович Мамонтов, торговал вином в Чистополе, Ялуторовске, Пскове, Шадринске и других городах. В 1843 году он вступил в первую купеческую гильдию; позже вошел в десятку наиболее крупных винных откупщиков России.
Мать - Мария Тихоновна Мамонтова (в девичестве Лахтина).
Дед по отцу жил в Звенигороде, занимался винной торговлей и ушел из жизни довольно рано. Звенигородцы, оценившие его заслуги в восстановлении города после одного из сражений Отечественной войны 1812 года, воздвигли на могиле Федора Ивановича памятник. Его вдова ненадолго пережила мужа.
В семье было шестеро детей. Савва был четвертым.
В конце 1840-х годов семья переехала в Москву. Мамонтовы приобрели просторные апартаменты на Первой Мещанской улице - с большим двором, солидным подъездом, залами, кабинетами и каменной террасой. Дом считался открытым - в число гостей, принимаемых хозяевами, входили московский генерал-губернатор Арсений Закревский, историк Михаил Погодин и предприниматель Василий Кокорев, которого Савва в юношеских дневниках называл «откупным царем». Вместе с Кокоревым Иван Федорович, стремившийся вкладывать деньги в самые разные проекты, основал Закаспийское торговое товарищество. Кроме того, Мамонтов построил в Москве несколько отелей и стал главным вкладчиком акционерного общества, занимавшегося строительством Московско-Ярославской железной дороги.
Мать скоропостижно скончалась осенью 1852 года. Савве в ту пору шел десятый год. После похорон отец продал прежние апартаменты вместе с мебелью и всей хозяйственной утварью и перебрался с детьми в дом на Новой Басманной. Летние месяцы семья проводила в подмосковной усадьбе Киреево, купленной Мамонтовым-старшим по рекомендации Василия Кокорева.
Отец умер в 1869 году. Киреево он завещал старшему сыну Федору. Акции железной дороги унаследовал от отца Савва Мамонтов.
Воспитание в семье Мамонтовых осуществлялось с помощью домашних педагогов. Отец, следуя советам друзей, пригласил из Ревеля гувернера Федора Борисовича Шпехта, который был сторонником жесткой дисциплины и наказывал детей розгами. Впоследствии, вспоминая о педагогических принципах Шпехта, Савва Иванович писал, что розги оказались действенным методом. Особое внимание Шпехт уделял иностранным языкам, чередуя занятия немецким с уроками французского. Знание языков пригодилось Савве в младших классах 2-й московской гимназии, куда он поступил в 1852 году. Учеба в гимназии прервалась после третьего класса, когда Иван Федорович решил определить сына в закрытое учебное заведение - Горный корпус в Петербурге. Недолгое пребывание в корпусе запомнилось Мамонтову как время муштры и маршировки. Учеба в Петербурге завершилась после того, как Иван Федорович узнал о проникшей в стены заведения скарлатине - болезнь унесла жизнь одного из воспитанников. После этого Савва вернулся в московскую гимназию.
В юношеские годы Савва увлекся театром - в конце 1850-х годов его личный дневник был заполнен записями о спектаклях, которые он не только смотрел, но и анализировал. Урокам в гимназии Савва уделял гораздо меньше времени, и в его табеле за шестой класс наряду с пятерками по естественной истории и немецкому языку значились тройки и даже единица за латынь. Вердикт директора гимназии гласил, что для перевода в седьмой - выпускной - класс Савва Мамонтов должен «подвергнуться дополнительному испытанию».
В юности у Саввы была выявлена предрасположенность к туберкулезу, и летом 1859 и 1860 годов он вместе с наставником Николаем Авенариусом жил на заграничных курортах - лечился минеральными водами и готовился к поступлению в университет. Первые попытки преодолеть вступительные испытания оказались неудачными, и некоторое время Мамонтов числился слушателем профессорского курса лекций.
В 1861 году девятнадцатилетний Савва все-таки стал студентом Петербургского университета; вступительный экзамен по латыни был сдан с помощью подставного лица. Практически сразу юноша перевелся в другой университет - Московский. Причиной перевода стал петербургский климат - согласно справке доктора Николая Топорова, влажность и переменчивость погоды могли усилить развитие болезни легких у Мамонтова. Как и в гимназии, учеба в университете интересовала молодого человека отнюдь не в первую очередь - большую часть времени Савва проводил в театральном кружке. Частных театров в ту пору в России еще не было, однако драмкружки уже существовали. В одном из них, принадлежавшем некоему Секретареву, Савва впервые вышел на сцену в качестве артиста. В спектакле по пьесе Островского «Гроза» ему досталась роль Кудряша.
Увлеченность Саввы театром не нравилась его отцу, который хотел передать сыну свои дела и считал, что тот вместо учебы предается «непозволительным столичным пустым удовольствиям», позволяет себе «музыкантить, петь и кувыркаться в драматическом обществе».
В августе 1862 года отец, участвовавший в создании первых нефтепромыслов в Баку, отправил Савву в учрежденное им Закаспийское торговое товарищество. Отец таким образом он стремился отлучить будущего предпринимателя от богемных соблазнов и привить ему трудолюбие, которое, по его мнению, и являлось «исполнением прямого долга в жизни». Он писал сыну: «Всякий гражданин должен трудиться морально или материально для пользы своей семьи, для пользы общественной и отечественной». Другая причина для такого решения была, вероятно, связана с политическими обстоятельствами. Власти были обеспокоены молодежными волнениями, начавшимися накануне эпохи реформ; в Петербургском университете произошли беспорядки; среди студентов распространялись листовки и прокламации с призывами к бунтам. Савва также был замечен в студенческих товарищеских собраниях «наивных революционеров». При этом одно лишь присутствие на студенческих «тайных говорильнях» могло стать поводом для ареста. Мамонтов-старший получил анонимное письмо о возможных неприятностях для сына и не стал дожидаться, когда в Московском университете жандармское ведомство начнет выявлять «неблагонадежных».
В Баку он добирался речным и морским пароходами. В дирекции Азиатских факторий, которой руководил компаньон Ивана Федоровича - Николай Богданович Бекман, молодому человеку была поручена бумажная работа. Жизнь в городе казалась Савве однообразной, и уже через 17 дней после приезда он обратился к отцу с просьбой разрешить вернуться в Москву. Иван Федорович отказал. На письме, полученном от сына, он сделал пометку: «Жаль мне Савву, но слава Богу, что он на деле и не дома». В декабре 1862 года Савва отправился в Персию. Выполняя поручения Бекмана, молодой человек постигал тонкости торговли, изучал товары и цены, осваивал систему взаимоотношений с таможней.
В июне 1863 года Савве была поручена ответственная миссия - провести почти через почти 500 километров из Шахруда в Мешхед караван из семидесяти верблюдов с товарами и сбыть их. С поручением (подбором товаров, почти месячным путешествием через пустыню и последующей продажей) Савва справился успешно.
Из Мешхеда Савва вернулся сначала в Баку, а осенью 1863 года - в Москву. Врачи констатировали, что после странствий по Востоку организм молодого человека нуждался если не в хирургическом вмешательстве («операция поясницы неизбежна»), то в восстановлении, и зимой отец отправил Савву в Милан.
В Италии Савва занимался не только делами (речь шла о торговле шелком), но и брал уроки вокала, разучивал оперные партии под руководством преподавателей Миланской консерватории. Однако спеть перед зрителями со сцены ни во время итальянской поездки, ни позже, в России, Савве так и не довелось - в конце 1864 года он был срочно вызван отцом телеграммой о находящейся при смерти тетушке и обратно уже не отпущен. Там же, в Милане, Савва впервые встретился с будущей супругой - семнадцатилетней Лизой Сапожниковой, которая путешествовала вместе с матерью.
Савва Мамонтов в молодости
После поездки в Италию Савва получил от отца капитал, позволивший ему открыть собственное дело. Он арендовал здание на Ильинке и при участии миланского знакомого Веденисова начал торговать итальянским шелком. Тогда же Иван Федорович начал постепенно знакомить сына с вопросами, связанными с железнодорожным строительством. Немалую поддержку оказывал перспективному предпринимателю и компаньон его отца - ученый Федор Чижов. Во многом благодаря его протекции Савва стал кандидатом в правление Троицкой железной дороги.
В 28-летнем возрасте, после смерти отца, Савва Иванович стал членом правления общества Московско-Ярославской железной дороги, а в 1872 году был избран его директором. Как владелец контрольного пакета акций Савва имел право единолично принимать решения по ключевым вопросам развития компании. Так, именно он, невзирая на опасения Чижова и воспользовавшись его отсутствием из-за болезни, решил провести железнодорожную ветку от Ярославля до Костромы и Кинешмы. Чижов боялся убытков, но Савва пошел на риск, аргументируя тем, что Кострому необходимо связать с внешним миром. Позже он писал, что «дорога была проложена очень аккуратно и дешево и днесь благоденствует».
В 1875 году в российском правительстве возник вопрос о прокладке Донецкой каменноугольной железной дороги протяженностью около пятисот верст. Во многом благодаря связям Чижова при раздаче концессий приоритет был отдан Савве Мамонтову - его кандидатуру, в частности, поддержал министр путей сообщения Константин Посьет. Дорога связывала сеть малонаселенных шахтерских поселков с Мариупольским портом. В 1878 году Донецкая дорога была сдана в эксплуатацию. Рентабельность акционерного общества «Донецкая дорога» ставилась под сомнение некоторыми современниками Саввы, но дорога окупила вложенные средства и стала прибыльной.
Коммерческая смелость Саввы, порой граничащая с авантюризмом, склонность к широким жестам и любовь к кутежам сочетались с его эстетическими наклонностями. Традиции старорусской артели он соединил с новыми для того времени принципами менеджмента. Савва широко использовал пиар-кампании; внедрял прогрессивные системы бухгалтерского учета; платил более высокие, чем было принято в отрасли, зарплаты; разрабатывал системы мотивации; много времени посвящал менеджменту отношений с персоналом, заражая исполнителей на местах свежими идеями и пониманием значимости их деятельности. Наконец, Мамонтов, вкладывавший значительные средства в поддержку русского искусства, стал одним из основоположников социально ответственного предпринимательства.
В 1873 году Савва осуществил свою давнюю мечту и открыл собственную студию-мастерскую с двумя комнатами для друзей-художников по проекту Виктора Гартмана. В этой студии Савва Иванович занимался лепкой. При школе Елизавета Григорьевна, стремившаяся развивать кустарные промыслы, устроила в 1876 году столярно-резчицкий класс. В нем создавались эскизы резной мебели и утвари, а крестьяне из окрестных сел имели возможность работать над заказами и получать прибыль за счет их продажи.
Летом 1877 года в полукилометре от Абрамцева появился «Яшкин дом» - своим названием эта небольшая дача-студия обязана дочери Мамонтовых Вере, которую в раннем детстве шутливо именовали Яшкой. В 1881 году обитатели Абрамцева решили поставить в селе церковь. Эскизы подготовил Василий Поленов, итоговый проект сделал Виктор Васнецов. Строительство и отделка были завершены в 1882 году.
Интерес со стороны художников к крестьянскому зодчеству стал поводом для организации небольших экспедиций в соседние губернии. Итогом поездок стало появление в абрамцевском парке детской беседки под названием «Избушка на курьих ножках» (1883). Автором архитектурного проекта опять-таки был Виктор Васнецов. Абрамцевские строения оказались разными по стилю, формам, функциональным особенностям. Вся территория представляла собой своеобразную «лабораторию» Саввы, где «он мог создавать все, что приходилось ему по душе». В 1890 году он устроил на территории усадьбы гончарную мастерскую, первой большой работой которой стало создание изразцовых печей под художественным руководством Михаила Врубеля.
Идея создания Абрамцевского художественного кружка созрела, вероятно, в конце 1872 года, когда Савва, находясь в Италии, сблизился с компанией «русских римлян» - скульптором Марком Антокольским, историком искусства Адрианом Праховым и живописцем Василием Поленовым. После возвращения в Россию Мамонтов написал Поленову: «Вы, серьезно говоря, не сделаете ошибки, если целым кружком поселитесь в Москве на некоторый срок для работы». Основатели кружка воспринимали объединение как своеобразную семью, членов которой связывало стремление к творческой гармонии. Подобное тяготение к спаянности было одной из примет времени: в конце XIX века в России появились «Среда» Телешова, «Шмаровинские среды», Московское товарищество художников, многочисленные «субботы».
Абрамцево стало местом, куда приезжали не только художники, - там бывали юрист Анатолий Кони, актриса Малого театра Гликерия Федотова, коллекционер Павел Третьяков, сказитель былин Василий Щеголенков, архитекторы Виктор Гартман и Иван Ропет. Абрамцевские гости участвовали в домашних спектаклях, рисовали, сочиняли, музицировали. Между собой кружковцы полушутя называли свое содружество каморрой - они даже поставили одноименный любительский спектакль; в ходу была абрамцевская версия неаполитанской песни с текстом: «А у нас в каморре - разные таланты. В 1894 году вышла в свет книга «Хроника нашего художественного кружка», в которой были собраны пьесы, сочиненные гостями Мамонтовых, эскизы декораций, имена исполнителей и другие подробности.
Художник Валентин Серов, попавший в Абрамцево в отроческие годы, еще до образования кружка, подолгу жил «на правах почти родственника» и в имении, и в доме Мамонтовых на Садовой-Спасской. Особую привязанность немногословный подросток испытывал к жене Саввы - Елизавете Григорьевне. Уже в зрелые годы художник признавался своей невесте: «Ты ведь знаешь, как я люблю Елизавету Григорьевну, то есть я влюблен в нее, ну, как можно быть влюбленным в мать. Правда, у меня две матери».
В 1887 году в Абрамцеве Серов написал портрет Веры Мамонтовой - картину «Девочка с персиками». Существуют две версии, касающиеся истории этой картины. По одной из них, записанной «по горячим следам» Михаилом Нестеровым, Вера после обеда задержалась за столом, и «до крайности молчаливый Серов» попросил ее попозировать. Вторая - семейная - легенда была изложена спустя годы сыном Веры Юрием - он утверждал, что замысел произведения возник у художника, когда он увидел девочку, вбежавшую в дом после игры в казаки-разбойники. Работа над картиной продолжалась больше месяца, и подвижная Вера терпеливо высиживала все сеансы. «В награду за сидение ей полагалась особая порция персиков». Картину «Девочка с персиками» Серов подарил Елизавете Григорьевне Мамонтовой.
Знакомство Васнецова с Саввой произошло в тяжелое для художника время: на состоявшейся в 1878 году передвижной выставке ни одно из его произведений не заинтересовало покупателей. В письме к Крамскому он признавался: «Сижу без денег, и даже взаймы взять негде». Зимой 1879 года Савва заказал Васнецову рисунки для альбома, готовящегося к изданию. Благодаря поддержке Мамонтова живописец сумел рассчитаться с долгами и продолжить работу над начатыми картинами. Затем последовали новые заказы - Савва предложил Васнецову написать красочные панно для железнодорожных вокзалов; при этом сюжеты не оговаривались, и художник получил полную творческую свободу. В результате появились полотна «Бой скифов со славянами», «Ковер-самолет», «Три царевны подземного царства». Более десяти лет Васнецов с семьей жил в Абрамцеве (в основном в «Яшкином доме»). Там он изучал древнерусское искусство, делал этюды. По словам художника, именно «абрамцевские дубы» подсказали ему, «как писать "Богатырей"».
Художник Илья Репин впервые появился в Абрамцеве летом 1877 года. В Абрамцеве Репин писал пейзажи, портреты, жанровые зарисовки. Именно там он создал эскизы для таких картин, как «Крестный ход в Курской губернии» (типажи для образов богомолок и урядника были найдены художником в Хотьково), «Не ждали», «Запорожцы пишут письмо турецкому султану». В Абрамцеве Репин написал и портрет Саввы Ивановича.
Художник Михаил Врубель и до знакомства с Мамонтовым имел солидных заказчиков и покровителей, однако их отношения со склонным к депрессии художником зачастую завершались конфликтами. Савва оказался тем меценатом, кто с пониманием относился к тонкой душевной организации живописца. В дом Мамонтовых на Садовой-Спасской Врубель впервые прибыл осенью 1889 года; он был тепло принят хозяевами и почти сразу получил заказ - Савва Иванович предложил гостю подготовить декорации к спектаклю по собственной драме «Царь Саул». Мамонтов продемонстрировал максимальное доверие, отказавшись обсуждать с художником трактовку будущих изображений и предложив ему проявить фантазию. В доме Мамонтовых уставший от прежних неудач Врубель получил условия для творчества.
Современники порой именовали Мамонтова «Саввой Великолепным» - по аналогии с прозванием Лоренцо Медичи. Впервые это определение применил по отношению к хозяину Абрамцева, вероятно, Михаил Нестеров, причем в ироничном контексте. Однако насмешливый посыл, изначально заложенный художником, не прижился - в отличие от самого прозвища. Сравнение с Лоренцо Великолепным означало, что, подобно флорентийскому покровителю искусств, Мамонтов стремился поддерживать перспективных творцов, а также указывало на его интуицию, размах в любых видах деятельности, умение заразить окружающих новыми идеями и одновременно - на «художественный деспотизм» мецената.
Музыка была постоянным фоном как в Абрамцеве, так и в доме Мамонтовых на Садовой-Спасской. Там работали хоровой кружок и возглавляемый Саввой Ивановичем оркестр мандолинистов, который состоял из гостей и родственников предпринимателя. Затем к любителям примкнули профессионалы - Мамонтов начал приглашать к себе преподавателей консерватории и певцов из театральных коллективов. Импровизированные концерты (участники которых иронично называли себя «общественными ревунами») постепенно переросли в серьезные занятия - в 1882 году Савва решил поставить оперу. Для дебюта был выбран третий акт «Фауста» Шарля Гуно; позже подготовили постановку по «Виндзорским проказницам». Через два года в Абрамцеве состоялась премьера оперы Николая Кроткова «Алая роза». В дальнейшем фамилия Кротков стала фигурировать в названии театра, открытого Мамонтовым, - оформление «фиктивного директорства» было связано с тем, что ни деловые партнеры, ни члены семьи Саввы Ивановича не приветствовали его театральную деятельность.
К моменту открытия Частной оперы театральный оркестр состоял из сорока музыкантов (дирижер - Иосиф Труффи). В хор были приглашены пятьдесят человек. Первыми солистами стали выпускники консерватории Надежда Салина (лирическое сопрано), Татьяна Любатович (меццо-сопрано), Антон Бендлевич (бас), Григорий Ершов (тенор). В качестве декораторов выступали представители Абрамцевского кружка - Коровин, Серов, Врубель, Левитан, Васнецов и другие.
Стремясь донести до зрителей концепцию своего театра, Мамонтов повсеместно - на афишах, занавесе, программках - размещал афоризм Vita brevis ars longa («Жизнь коротка, искусство вечно»).
Открытие театра состоялось 9 января 1885 года. Зрителям была представлена опера Александра Даргомыжского «Русалка» с декорациями Виктора Васнецова.
Расцвет Частной оперы пришелся на 1896-1899 годы. В ту пору популярность мамонтовского театра во многом была связана с именем Федора Шаляпина. Впервые Савва Иванович увидел Шаляпина в Петербурге, на сцене Панаевского театра. Мамонтов оценил актерский темперамент молодого и явно неопытного певца и решил пригласить его в свою труппу.
Одновременно Савву Ивановича заинтересовала выступавшая на панаевской сцене артистка Надежда Забела, позже ставшая первым сопрано Частной оперы. В 1896 году предприниматель предложил Шаляпину поучаствовать в спектаклях, проходивших в рамках нижегородской выставки. Мамонтов, понимая, какой потенциал заложен в Шаляпине, выделил для него специального концертмейстера, с которым певец занимался тренировкой дыхания и артикуляцией.
После гастролей в Нижнем Новгороде Шаляпин, связанный контрактными обязательствами с Мариинским театром, возвратился в Петербург. Мамонтов, не желая расставаться с артистом, заплатил весьма солидную неустойку конторе императорских театров и вернул Федора Ивановича в Частную оперу. Сам певец, считавшийся в прежней труппе «бесперспективным», впоследствии признавался: «Я сразу почувствовал разницу между роскошным кладбищем моего императорского театра с его пышными саркофагами и этим ласковым зеленым полем с простыми душистыми цветами... Не приходили никакие чиновники на сцену, не тыкали пальцем, не морщили бровей». Уже в своем первом сезоне в Москве Шаляпин сыграл Странника в «Рогнеде», Ивана Грозного в «Псковитянке», Возьминского в «Опричнике» и еще несколько ролей.
В октябре 1897 года Савва Иванович представил труппе нового сотрудника - 24-летнего Сергея Рахманинова, приглашенного в Частную оперу в качестве второго дирижера. Сергей Васильевич проработал в Мамонтовском театре всего один сезон; кроме того, он согласился потратить летние месяцы на разучивание с артистами партий тех опер, что были намечены к постановке в следующем сезоне. Рахманинов много занимался с Шаляпиным - в частности, разбирал с ним партитуры опер «Юдифь», «Моцарт и Сальери», «Борис Годунов», премьеры которых состоялись осенью 1898 года. По словам музыковеда Веры Россихиной, «Рахманинов довел музыкально-сценическое развитие Шаляпина до степени профессиональной зрелости».
Шаляпин покинул мамонтовский театр в 1899 году. Савва Иванович и ранее сознавал, что рамки Частной оперы тесны для исполнителя подобного масштаба. Тем не менее меценат долго не реагировал на слухи о переговорах, которые за его спиной вел с Шаляпиным управляющий Московской конторой Дирекции императорских театров Владимир Теляковский. Однако сама история с уходом артиста показалась Савве Ивановичу оскорбительной: он узнал, что захмелевший певец подписал контракт с Большим театром после весьма обильного застолья, устроенного Теляковским в «Славянском базаре». Вслед за Шаляпиным из Частной оперы ушел и художник Константин Коровин.
В театре за 11 сезонов было поставлено 50 русских опер; 13 опер исполнялось впервые («Садко», «Моцарт и Сальери», «Царская невеста» и др.); 10 опер впервые шли в Москве («Хованщина», «Псковитянка», «Снегурочка» и др.); 27 опер были возобновлены после премьер на сценах императорских театров.
Весной 1899 года осложнились отношения Саввы Ивановича с Римским-Корсаковым - тот, побывав на нескольких спектаклях Частной оперы, заявил, что недоволен музыкальной подготовкой отдельных произведений. По словам композитора, Мамонтов «пренебрегает обязательными условиями грамотного исполнения». Меценат откликнулся на претензии весьма дружелюбно, написав Римскому-Корсакову: «Ваши творения я ценю очень высоко... Что же я могу еще сказать? Будем стараться сделать хорошо».
В тот период Савва Иванович уже готовился к новому сезону - вел переговоры с композитором Василием Калинниковым, пригласил на должность дирижера Михаила Ипполитова-Иванова. Однако осенью все планы предпринимателя разрушились: 11 сентября он был помещен в Таганскую тюрьму. Сезон 1899/1900 года театр открыл уже под новой вывеской - он стал именоваться Товариществом русской частной оперы. Товарищество, бюджет которого складывался из личных взносов артистов и оркестрантов, просуществовало до 1904 года.
В 1900 году в суд для дачи показаний вызывалась директор театра Клавдия Винтер. Ее пояснения касались участия труппы на нижегородской выставке 1896 года. Выступления коллектива оказались убыточными; потери компенсировало министерство финансов, курировавшее культурную программу мероприятия. В последующие сезоны, по утверждению Винтер, Частная опера работала успешно, ее доходы неизменно росли. После суда отношение ряда театральных коллег к Мамонтову изменилось. Так, Надежда Забела писала в 1901 году: «К нам повадился ходить теперь Савва Иванович, он стал такой противный, злющий, приходит только, чтобы говорить неприятности. И куда он годится теперь, когда у него нет денег. Это единственное, что его украшало. И я теперь жалею, что назвала своего сына Саввой. Боже сохрани, чтобы он походил на Савву Ивановича». Сын Забелы, родившийся в ее браке с Михаилом Врубелем, скончался через два года. Сама певица ушла со сцены.
В 1898 году к Мамонтову обратились представители объединения «Мир искусства» с просьбой материально поддержать готовившийся к выходу одноименный журнал. Редактор нового издания Сергей Дягилев воспринимался Саввой как человек с тонким художественным вкусом; в то же время меценат ценил его деловую активность. Мамонтов согласился участвовать в финансировании журнала на равных с княгиней Марией Тенишевой (знакомство с которой казалось выгодным еще и потому, что ее муж Вячеслав Тенишев был назначен генеральным комиссаром русского павильона на Всемирной выставке 1900 года в Париже.
Первые номера журнала, заполненные материалами из абрамцевской хроники и проиллюстрированные в основном художниками «мамонтовского круга», не выглядели остро полемичными. Резкая критика в адрес передвижников и живописцев старой формации начала звучать со страниц издания уже после того, как «Мир искусства» лишился финансовой поддержки Саввы Ивановича - отказ мецената выполнять взятые обязательства был связан с его арестом и судом.
В 1899 году Мамонтов вместе с предпринимателем Саввой Морозовым (и, вероятно, при поддержке министерства финансов Российской империи) решил издавать газету либерально-демократической направленности «Народ». Издание просуществовало недолго - по словам публициста Александра Амфитеатрова, оно «велось неряшливо и бездарно, было лишено всякого политического смысла и литературного интереса, никто его не читал, у публики оно слыло не "Народ", но "Урод". Газета быстро умерла, пожрав бесплодно несколько десятков тысяч рублей, данных по приказу Витте известным московским капиталистом Саввою Ивановичем Мамонтовым».
В том же 1899 году Савва Иванович подключился к еще одному печатному проекту: он подписал соглашение с петербургской газетой «Россия». На ее выпуск меценат собрал по подписке 180 000 рублей, а ставший фактическим издателем зять Мамонтова - финансист Матвей Альберт - вложил еще 120 000. «Россия» как издание либеральной направленности публиковала весьма острые материалы и привлекала внимание цензоров. При этом сам Мамонтов был человеком, далеким от политических групп и партий; более всего в общественной жизни его раздражала бюрократическая волокита, тормозившая многие инициативы предпринимателя, - чиновников он называл «людьми двадцатого числа» (день получения зарплаты). Газета «Россия» просуществовала до 1902 года и была закрыта после фельетона Амфитеатрова «Господа Обмановы», в котором власть усмотрела сатиру на царскую семью. Автор фельетона был отправлен в ссылку.
Некоторые идеи Мамонтова предвосхитили свое время. К примеру, к концепции комплексной застройки, получившей распространение в российском градостроительстве в конце XX столетия, Савва Иванович приблизился еще на рубеже XIX-XX веков. Весной 1898 года, узнав о конкурсе на перестройку так называемого Челышевского подворья, возведенного более полувека назад на углу Театральной площади и Театрального проезда, предприниматель вместе с компаньонами арендовал на двадцать пять лет целый квартал в центре Москвы. Согласно замыслу Мамонтова, эта территория должна была превратиться в многофункциональный культурный комплекс - с новой гостиницей, театром, выставочными залами, ресторанами, стадионом и другими объектами. К художественному оформлению зданий меценат надеялся привлечь участников Абрамцевского кружка. Средства под реализацию масштабного проекта выделило Петербургское страховое общество. Полностью воплотить идею Савва Иванович, разорившийся после суда, не сумел, но возведение гостиницы «Метрополь» все-таки состоялось.
Гостиница «Метрополь» представляет собой строение в стиле «модерн». В верхней части фасада разместилось выполненное из майоликовых изразцов мозаичное панно Михаила Врубеля «Принцесса Греза»; в интерьеры были также включены сюжетные композиции Александра Головина «Орфей», «Поклонение волхвов» и другие. В декоративно-керамический фриз вписан опоясывающий здание мозаичный текст из Фридриха Ницше: «Опять старая история: когда выстроишь дом, то замечаешь, что научился кое-чему».
Во второй половине 1890-х годов по инициативе Мамонтова началась реконструкция Ярославского вокзала. Поводом к модернизации стали прокладка железной дороги до Архангельска и присоединение к ней нескольких линий (Шуйско-Ивановской, Ярославско-Костромской, Александро-Ивановской и других). Северный железнодорожный маршрут во многом определил и характер вокзальных преобразований - в композиции здания нашли отражение связи между Москвой и российскими окраинами. Декоративные украшения из цветной майолики были изготовлены в абрамцевской мастерской. Главный вестибюль декорирован пейзажами Константина Коровина, который вместе с Валентином Серовым ездил по предложению Мамонтова на север России.
В конце 1890-х годов Мамонтов ездил в Кострому для создания там сети технических училищ - таким образом предприниматель исполнял волю своего наставника Федора Чижова, желавшего направить принадлежавший ему «железнодорожный капитал» на развитие родного города. Савва Иванович открыл училища не только в центре губернии, но и в небольших уездных городах - Чухломе, Солигаличе, Кологриве. К этой работе вновь были привлечены члены Абрамцевского кружка (к примеру, Константин Коровин написал для одного из актовых залов картину «Завещание Чижова»).
Пик деловой активности Саввы Мамонтова пришелся на 1890-е годы. Время преобразований, в том числе на железной дороге, во многом связано с именем министра финансов Сергея Витте, который имел большой опыт работы в этой отрасли. Витте был сторонником государственного владения железными дорогами. В последнее десятилетие XIX века действовала программа по выкупу частных железных дорог в собственность государства - за время работы Витте на посту министра доля государства во владении железными дорогами выросла с 30 до почти 70 процентов. Одновременно вырабатывались документы, регламентирующие деятельность акционерных компаний, которые занимались железнодорожным строительством.
Рост количества дорог требовал модернизации предприятий сопутствующих отраслей. В 1892 году начало складываться взаимодействие Мамонтова и Витте. Министр финансов предложил Савве Ивановичу поддержать реконструкцию ряда заводов; взамен ему были обещаны выгодные концессии на строительство новых железных дорог. Савва приобрел или взял в аренду несколько предприятий, включая Невский завод, выпускающий паровозы, Николаевский металлургический завод в Иркутске, несколько чугунолитейных и горнодобывающих предприятий в Иркутской губернии, возвел вагоностроительный завод в Мытищах и другие. Целью и идеей Мамонтова было объединение всей производственной цепочки, создание крупного промышленного и добывающего комплекса. Это позволило бы ему в своих проектах не зависеть от поставщиков и лучше контролировать качество.
Савва Мамонтов одним из первых в русском предпринимательстве начал выступать за независимость России от импорта.
Одной из идей Саввы Мамонтова стало строительство Северной магистрали. 2 декабря 1893 года он отправил Витте записку о значимости Русского Севера для страны и важности прокладки Архангельской железной дороги. Уже в начале 1894 года Сергей Витте пригласил Савву и других экспертов по транспортным вопросам в поездку на Кольский полуостров. Целью экспедиции были выбор места для возведения порта на Мурмане и изучение вопроса о прокладке железной дороги через Карелию. Участники маршрута двигались поездом до Вологды, затем перемещались по реке, плыли от Котласа до Архангельска. Осмотрели Соловки, совершили экскурсию вдоль Мурмана. Обратно возвращались через Финляндию в Петербург. В письме жене Савва отзывался о Витте как о деятельном человеке и толковом министре: «Голова его постоянно свежа и работает без устали». В том же 1894 году Мамонтов получил концессию на продление железной дороги от Вологды до Архангельска.
Одной из акций по привлечению интереса общественности к освоению богатств Севера и получению соответствующей государственной поддержки стало участие Саввы Мамонтова во Всероссийской выставке в Нижнем Новгороде в 1896 году. Витте, организовывавший выставку, назначил коммерции советника Савву Мамонтова руководителем отдела «Крайний Север». Работа павильона была призвана познакомить посетителей с потенциальными возможностями региона. Художественное воплощение замысла Саввы осуществил Константин Коровин, съездивший вместе с Серовым вслед за Саввой Ивановичем по северному маршруту и привезший из творческой экспедиции много этюдов. Коровин подготовил экспозицию в стиле норвежских факторий, написал пейзажные панно «Кит», «Северное сияние», «Лов рыбы», «Охота на моржей».
Комиссия, инспектировавшая подготовку к выставке, обратила внимание на пустые пространства в помещении. Савва решил разместить там горизонтальные панно. Он обратился к Врубелю. Художник подготовил композиции на былинный сюжет «Вольга и Микула» и на историю Эдмона Ростана «Принцесса Греза». Однако представители Академии художеств забраковали эти произведения. Савва Иванович решился на смелый шаг: он полностью оплатил работу художника и попросил, чтобы Поленов и Коровин дописали панно вместо него. Одновременно на площадке, прилегающей к выставке, Мамонтов построил помещение для демонстрации врубелевских композиций. Особое внимание зрителей, в том числе Николая II, привлек живой тюлень с Северного Ледовитого океана, обученный «произносить» «Ура!». Это был удачный пиар-ход Мамонтова. При рассмотрении вопроса о потенциале развития Севера император признал его перспективным регионом.
Прокладка этой дороги оказалась первым в России опытом железнодорожного строительства в условиях Крайнего Севера и была сопряжена с серьезными проблемами. Насыпи размывались, технику засасывало в болота, предприятие испытывало постоянную нехватку рабочей силы - среди болота и тундры отсутствовало население. Часть дороги приходилось временно устраивать на сваях, отсутствовала связь. Несмотря на это, уже в 1898 году было открыто движение на постоянной основе по Вологодско-Архангельской линии. Одновременно прокладывалось несколько небольших дорог: Ярославль - Рыбинск (1898), Москва - Савелово (1900), Иваново - Вознесенск - Тейково (1896) и другие.
Одной из новаций Саввы Ивановича, примененной при этом строительстве, стало проведение узкоколейки - в условиях Крайнего Севера эта технология использовалась впервые. По расчетам Мамонтова, скорость движения в пути при этом не снизилась, зато строители сэкономили на прокладке путей и облегченной конструкции вагонов. Внедрение узкоколейки позволило на 20 процентов увеличить грузоперевозки. Для привлечения людей, готовых работать на Севере, Савва возводил жилье для рабочих и специалистов и сооружал железнодорожные объекты. Называя себя «врагом всякой роскоши», Мамонтов одновременно подчеркивал, что «здесь, на дальнем Севере, где цинга и тундра, никаких радостей жизни нет, хорошее жилье - неизбежная, необходимая приманка для хорошего персонала».
При прокладке участка Вологда - Архангельск рабочим платили полуторную или двойную зарплату. Инженеры получали 150-200 рублей; жалованье главного инженера составляло 450 рублей. Савва Иванович пытался исключить на своих объектах коррупцию и воровство. Он не только внедрил схемы контроля при исполнении решений, но и ввел систему материальной заинтересованности специалистов в своевременной сдаче объектов. Инженеры получали премии как за качество работы, так и за «гуманные отношения с рабочими». Придорожные постройки, выполненные под руководством общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги, отличались оригинальными архитектурными решениями. Протяженность линии Вологда - Архангельск составила 596 верст, 155 саженей. Сметная стоимость превысила 23 000 000 рублей. К моменту открытия на линии было задействовано около 50 паровозов, 30 пассажирских вагонов разных классов, 500 товарных вагонов и грузовых платформ.
Предприятия, приобретенные Мамонтовым в 1890-х годах в рамках формирования транспортно-промышленного комплекса, нуждались в реконструкции. Их модернизация требовала больших капиталовложений. Летом 1898 года Савва Иванович продал более полутора тысяч акций Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги Петербургскому международному банку и получил ссуду под залог векселей и акций, оформленных на людей из его близкого окружения, включая родственников. Менее чем через год выяснилось, что рассчитаться с кредиторами предприниматель не в состоянии. В это же время были выявлены финансовые нарушения и превышение сметы на строительстве Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги. Поползшие слухи о финансовых проблемах снизили стоимость акций общества на бирже и привели к недовольству и жалобам акционеров; в том числе на этом основании Министерство финансов инициировало ревизию заводов и железнодорожных объектов Мамонтова.
Проверка выявила, что за счет железнодорожного общества в период с 1890 по 1898 год финансировалась реконструкция принадлежавших Мамонтову заводов. Подобные финансовые операции были запрещены законом. Савва Иванович и ранее не скрывал, что у него существует «общность касс»; о переводах денег из бюджета одного предприятия в бюджет другого он, как правило, сообщал на заседаниях правления. Однако в ходе ревизии было установлено, что в бухгалтерской отчетности эти операции не всегда фиксировались своевременно; ситуация усугублялась тем, что на руководящих должностях предприятий, входящих в мамонтовскую цепочку, находились его родственники.
30 июля 1899 года правление Саввы Мамонтова вынуждено было подать в отставку. На следующий день было избрано новое правление; председателем стал проводивший проверку чиновник особых поручений Павел Сергеевич Хитрово. В состав нового руководящего органа также вошли в качестве директоров присяжные поверенные Е. Г. Шайкевич и С. Б. Грачев. Пытаясь спасти положение, Мамонтов начал продавать имущество, но рассчитаться с долгами не успел.
11 сентября 1899 года Савва Мамонтов был арестован в своем московском доме. Его обвинили в незаконном изъятии из кассы железной дороги крупной денежной суммы и злоупотреблениях при строительстве линии Вологда - Архангельск; удовлетворения требовали и кредиторы.
После обыска предприниматель в наручниках был доставлен в Таганскую тюрьму. Его имущество описали. Близкие родственники и друзья готовы были собрать назначенную следователем сумму в 763 000 рублей, чтобы Савву Ивановича выпустили под залог, но внезапно выкуп увеличился до пяти миллионов рублей. Столь значительную сумму собрать не удалось. Мамонтов провел в тюрьме полгода. В одиночной камере он занимался лепкой; надзиратели соглашались выступать в качестве моделей.
Весной 1900 года в тюрьму поступило теплое письмо от представителей Абрамцевского кружка. Со словами поддержки к Мамонтову обратились Поленов, Репин, Антокольский, Серов, Врубель и другие художники. Константин Станиславский отправил Савве Ивановичу записку: «Есть множество людей, которые думают о Вас ежедневно, любуются Вашей духовной бодростью». Валентин Серов, работавший в то время над портретом Николая II, обращался к императору с просьбой об освобождении Мамонтова.
В начале 1900 года предприниматель был освобожден из-под стражи - согласно материалам следственного дела, ему было предписано до суда находиться под домашним арестом. Изменение меры пресечения произошло после рассмотрения следователем медицинского заключения о том, что Мамонтов «страдает болезнями легких и сердца». Выйдя из тюрьмы, Савва Иванович, постоянно находившийся под полицейским надзором, поселился в доме в Петропавловском переулке.
Процесс по делу Мамонтова, обвиняемого в злоупотреблениях в обществе Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги, проходил с 23 по 31 июня 1900 года в уголовной палате Московского окружного суда с участием присяжных заседателей. Кроме Саввы Ивановича, на скамье подсудимых находились его брат - потомственный почетный гражданин Николай Мамонтов, сыновья - Сергей и Всеволод Мамонтовы, курский дворянин, один из директоров правления «Общества Московско-Ярославско-Архангельской железной дороги» инженер Константин Арцыбушев и коммерческий директор дороги Михаил Кривошеин.
Еще до суда Савва Иванович консультировался со своим давним знакомым - юристом Анатолием Кони - по поводу адвоката. С просьбой о защите обратились к Федору Плевако, с которым Мамонтов был знаком с юношеских лет: они вместе учились на юридическом факультете Московского университета. Плевако построил защиту таким образом, чтобы доказать отсутствие в действиях Саввы Ивановича корысти и снять с дела «уголовный характер». Опросы обвиняемых и свидетелей показали, что акционеры знали о субсидировании промышленных предприятий из «железнодорожной кассы» и не протестовали против действий Мамонтова.
Свидетели подтверждали, что Мамонтов не участвовал в биржевых сделках, а предпринимательскую деятельность он, как правило, выстраивал с точки зрения общественной пользы. Всего лишь один раз в суде прозвучало имя Сергея Витте - инженер Николай Гарин-Михайловский показал, что в начале 1899 года он по представлению Саввы Ивановича обращался к министру финансов с просьбой о выделении государственного кредита на модернизацию невских заводов, но получил отказ. Между тем реконструкция промышленных предприятий требовала больших капиталовложений, и субсидия со стороны государства помогла бы решить много долгосрочных проблем.
В основе заключительной речи Федора Плевако содержался посыл о том, что на скамью подсудимых Мамонтова привела «нездоровая обстановка в русской промышленности». Савву Ивановича решили наказать за деяния, которые при других обстоятельствах могли стать поводом для его «предпринимательского триумфа».
30 июня суд присяжных на все вопросы о фактах нецелевого использования средств обвиняемыми ответил утвердительно; на вопросы о виновности - отрицательно. Хотя Мамонтов был оправдан по уголовным обвинениям, в отношении предпринимателя были также поданы и гражданские финансовые иски.
7 июля 1900 года Московский окружной суд признал Савву Ивановича несостоятельным должником, что привело к распродаже его имущества с молотка. Железная дорога и Невский завод были выкуплены государством. Часть акций Мамонтова досталась родственникам Сергея Витте.
Впоследствии современники Саввы Ивановича излагали разные точки зрения на подоплеку мамонтовского дела. По одной из версий, оно было связано с закулисной конкурентной борьбой министра юстиции Николая Муравьева и Сергея Витте. По другой - успехи «железнодорожного магната» на культурном поприще раздражали его конкурентов.
В целом отношения Витте и Мамонтова прошли через разные этапы. За четыре года до суда именно министр финансов инициировал присвоение Савве Ивановичу звания мануфактур-советника. В 1897 году опять-таки благодаря поддержке Витте Мамонтов получил орден Святого Владимира 4-й степени.
Приговор присяжных был встречен рукоплесканиями. Присутствовавший в зале заседаний Московского окружного суда Максим Горький осенью 1900 года писал Антону Чехову: «Видел я Мамонтова - оригинальная фигура! Мне совсем не кажется, что он жулик по существу своему, а просто он слишком любит красивое и в любви своей - увлекся.
Летом 1900 года, сразу после окончания судебного процесса, Мамонтов отправился на проходившую в Париже Всемирную выставку. В русском отделе среди прочих картин был представлен и портрет Веры Мамонтовой «Девочка с персиками» кисти Серова. На той же экспозиции демонстрировались образцы художественной керамики из мамонтовской гончарной мастерской - майоликовые камины, Савва Иванович получил за них золотую медаль.
В 1911 году Савва Иванович представил в министерство путей сообщения проект строительства железной дороги от Костромы до города Калиша. Эти и другие идеи Мамонтова остались нереализованными, ни одно его заявление о концессии не получило одобрения.
После суда предприниматель оказался крупным должником Петербургского международного банка и отдельных кредиторов. Для того, чтобы рассчитаться с долгами, он продал акции чугунолитейных сибирских заводов. В 1902 году в сфере общественного внимания оказался дом Мамонтова на Садовой-Спасской, который был опечатан судебными приставами вскоре после ареста хозяина. Вскоре начались аукционы - часть мамонтовской коллекции ушла в Третьяковскую галерею, некоторые произведения попали в Русский музей. Отдельные картины Врубеля, Коровина и других художников бесследно исчезли, также была распродана музыкальная библиотека Саввы Ивановича. Рояль, на котором учился играть молодой Шаляпин, приобрел создатель театрального музея Алексей Бахрушин.
Савва Иванович Мамонтов умер 6 апреля 1918 года в Абрамцево.
Первая мировая война внесла коррективы в оценку деяний Мамонтова. 22 мая 1915 года в газете «Русское слово» появился материал Власа Дорошевича «Русский человек». Автор публикации напомнил, что построенные Саввой Ивановичем Донецкая и Архангельская дороги, еще недавно воспринимавшиеся современниками как «убыточные, бессмысленные предприятия зарвавшегося купца», оказались артериями, питающими страну.
После Октябрьской социалистической революции вновь произошла переоценка деятельности Мамонтова. В музеях появились путеводители, рассказывающие о становлении транспортной сети в стране, - в них своеобразной иллюстрацией, показывающей эксплуататорские качества Саввы Ивановича, служило написанное еще в 1864 году стихотворение Николая Некрасова «Железная дорога». В 1928 году было объявлено о выходе посвященной Мамонтову книги искусствоведа Виктора Лобанова, однако это издание так и не увидело свет.
Негативный контекст по отношению к Мамонтову начал исчезать после войны. Так, летом 1945 года в Государственном центральном музее музыкальной культуры состоялся вечер памяти Саввы Ивановича. Открывший мероприятие искусствовед Абрам Эфрос, в частности, сказал: «Вспоминая о Мамонтове, невольно вспоминаешь молодого Шаляпина, другие выдающиеся имена. Вычеркните из их жизни С. И. Мамонтова, Абрамцево, дом на Садовой-Спасской, гончарную мастерскую у Бутырской заставы - и вы вычеркнете из жизни очень большие и серьезные вещи». В послевоенный период по инициативе Игоря Грабаря началось восстановление абрамцевского музея (на его территории с 1932 года размещались дом отдыха, а затем госпиталь). В 1950 году сын Мамонтова, Всеволод Саввич, издал книгу об отце, содержавшую отрывки из воспоминаний Константина Станиславского, Виктора Васнецова и других людей из «мамонтовского круга».
Личная жизнь Саввы Мамонтова:
Жена - Елизавета Григорьевна Мамонтова (урожденная Сапожникова; 1847-1908), русский культурный и общественный деятель, благотворительница, одна из основательниц Абрамцевского художественного кружка, собирательница предметов народного искусства.
Елизавета была из cемьи известного московского купца-шелкоторговца Григория Григорьевича Сапожникова, основателя торгово-промышленного дома «Александр и Владимир Григорьевичи Сапожниковы» и его супруги Веры Владимировны (в девичестве Алексеевой), родной тетки Константина Станиславского, семья которой также владела текстильным производством. Получила хорошее образование, с юности увлекалась музыкой и поэзией. В 1864 году она совершила свое первое путешествие по Европе, побывала в Германии, Франции и Италии. Известно, что она брала уроки у Клары Шуман-Вик, жены знаменитого немецкого композитора. Во время этой поездки семнадцатилетняя Елизавета познакомилась со своим будущим мужем Саввой Мамонтовым.
Когда Савва сообщил отцу о желании жениться на Елизавете Григорьевне, тот в адресованном сыну письме отметил: «Выбор твой указанной невесты Лизы Сапожниковой, если не противоречит сердцу, есть выбор правильный и достойный». Этот брак, с точки зрения Мамонтова-старшего, не выглядел мезальянсом, потому что покойный отец Лизы был купцом первой гильдии, то есть по сословному авторитету он находился на той же ступени, что и Иван Федорович.
Савва Иванович Мамонтов и Елизавета Григорьевна Сапожникова обвенчались 24 апреля 1865 года в храме Сергея Радонежского в усадьбе Мамонтовых Киреево. Летом они уехали в свадебное путешествие, а вернувшись, поселились в Москве в собственном особняке по адресу Садово-Спасская, 6, который приобрел для молодых отец жениха.
Елизавета Григорьевна не была подключена к предпринимательской деятельности мужа, но поддерживала его художественно-музыкальные проекты и стремилась создать теплую, доброжелательную атмосферу для тех представителей творческого сообщества, что приходили к Савве в особняк на Садовой-Спасской или гостили в их усадьбе Абрамцево.
Вместе они неоднократно бывали за границей. В Италии Елизавета Григорьевна Мамонтова встречалась со скульпторами Марком Антокольским, Михаилом Поповым, Матвеем Чижовым, историком искусства Адрианом Праховым, художниками Алексеем Боголюбовым, Федором Бронниковым. Общаясь с ними, она познакомилась со многими памятниками архитектуры, галереями, музеями. Здесь окончательно сформировались ее жизненные интересы, определился круг друзей. Особенно доверительные отношения сложились у нее с русскими художниками - Михаилом Нестеровым, Ильей Остроуховым, Виктором Васнецовым и Василием Поленовым. Валентин Серов, привезенный в Абрамцево ребенком, воспринимал Мамонтову как вторую мать.
В браке родилось пятеро детей, всех их назвали по буквам имени отца - САВВА: Сергей, Андрей (1869-1891), Всеволод, Вера, Александра (1875-1952).
Елизавета Григорьевна активно занималась благотворительной деятельностью. Заботясь о просвещении и здоровье крестьян, она организовала на границе имения «культурный поселок». В 1873 году была организована лечебница для крестьян окрестных деревень. В больнице работала фельдшерица, а по воскресеньям стал приезжать доктор. Елизавета Григорьевна выдавала лекарства и следила за ходом болезни. В 1874 году открылась школа для детей. С 1876 года при школе и была основана столярно-резчицкая мастерская, где изготавливали предметы народных промыслов и мебель для продажи в Москве. В 1894 году в Хотьково была открыта народная читальня, в 1897 году ее перевели в Абрамцево. В 1898 году в Ахтырке открыли школу для девочек.
После суда Савва Иванович и Елизавета Григорьевна, не оформившие официального развода, стали жить отдельно. Мамонтов поселился в усадьбе за Бутырской тюрьмой. В этот бревенчатый дом он перевез из Абрамцева гончарную мастерскую, ставшую хозяйственным предприятием. На нем работали по найму полтора десятка человек, которые изготавливали - на заказ или на продажу небольшими партиями - печные изразцы, посудные формы, мелкую бытовую пластику. Из старых друзей Савву Ивановича навещали Поленов, Серов, Васнецов.
В последние годы рядом с Мамонтовым находилась учительница из Торжка Евгения Решетилова.
В последние годы Елизавета Григорьевна Мамонтова жила в Москве на Спиридоновке, д. 18, в доме своего зятя, Александра Самарина.
Она пережила двоих своих детей. В 1891 году, простудившись при работе во Владимирском соборе в Киеве, умер сын Андрей. В 1907 году, после трех дней воспаления легких, умерла дочь Вера, мать троих маленьких детей. Ее детский портрет, знаменитая «Девочка с персиками» работы молодого Валентина Серова, подаренный Елизавете Григорьевне, вплоть до 1914 года находился в столовой Абрамцевского усадебного дома, где и был написан в 1887 году. Через 10 месяцев после смерти дочери, 25 октября 1908 года, Елизаветы Григорьевны не стало. Она была похоронена в Абрамцеве возле Спасской церкви, рядом с мужем и дочерью.
Внучка Мамонтовых Елизавета, будучи на похоронах бабушки совсем ребенком, рассказывала в мемуарах, что «ярче всех запечатлелся в ее памяти художник Валентин Серов, горько плакавший над гробом Елизаветы Григорьевны. Когда его попросили нарисовать ее в гробу, он долго всматривался в ее лицо и потом сказал сокрушенно: «Нет, не могу».
Савва Мамонтов и жена Елизавета
Старший сын - Сергей Саввич, окончил Николаевское кавалерийское училище в Петербурге, однако покинул военную службу по состоянию здоровья. Сергей был акционером железнодорожных предприятий, возглавляемых его отцом, занимался литературной деятельностью, публиковался под псевдонимом Матов. Во время Русско-японской войны он работал журналистом на Дальнем Востоке, а в годы Первой мировой войны был военным корреспондентом. В Галиции Сергей Саввич заболел. Скончался в августе 1915 года.
Второй сын - Андрей Саввич, которого в семье называли Дрюша, был, по утверждению Михаила Врубеля, «много обещавший юноша». Среди проектов, в которых он участвовал, - роспись и подготовка эскизов для Владимирского собора в Киеве. Андрей скончался от отека легких в 1891 году в 22-летнем возрасте. Похоронен в Абрамцеве.
Третий сын - Всеволод Саввич, математик по образованию, написал мемуары «Воспоминания о русских художниках»; эта книга, рассказывающая о Савве Ивановиче и его окружении, стала источником для изучения деятельности Абрамцевского кружка. Всеволод Саввич скончался в 1951 году.
Вера Саввична - героиня картин «Девочка с персиками» и «Аленушка» - в 1903 году вышла замуж за Александра Самарина, родила троих детей. В декабре 1907 года Савва Иванович сообщил в письме Виктору Васнецову о смерти дочери: «Страшный удар судьбы постиг нашу семью. Дочь Вера Самарина в ночь на сегодня скончалась воспалением легких в Москве». Заботу о детях Веры взяла на себя Елизавета Григорьевна Мамонтова, но увидеть их взрослыми не сумела: она пережила дочь только на девять месяцев. Младшая дочь Мамонтовых - Александра Саввична - была хранителем, основателем и первым руководителем музея в Абрамцеве. Она ушла из жизни в 1952 году.
Княгиня Мария Тенишева уже после смерти Мамонтова, в 1920-х годах, писала, что Савва Иванович держал Частную оперу только ради «"подруги жизни"; ради создания ей, безголосой и бесталанной, атмосферы театра и ореола примадонны».
«Подругой жизни» на определенном временном отрезке называли певицу Татьяну Любатович. Ее имя прозвучало и в публикации театрального критика Александра Амфитеатрова «Предтеча демонических женщин», где утверждалось, что «влюбленность Мамонтова в Любатович была главною причиною возникновения в Москве пресловутой Мамонтовской оперы, поглотившей несметные суммы денег, но зато и воспитавшей целое поколение артистов, во главе которого надо назвать самого Шаляпина». Татьяна Любатович, окончившая в 1883 году Московскую консерваторию и стажировавшаяся в Париже у французской оперной певицы Дезире Арто, проработала в мамонтовском театре более десяти сезонов. По оценкам специалистов, у нее было красивое меццо-сопрано среднего регистра. По рекомендации Саввы Ивановича певица индивидуально занималась с итальянским вокалистом и на первых порах довольствовалась небольшими ролями.
Татьяна Любатович
Современники характеризовали Татьяну Любатович как человека жизнерадостного и общительного. В ее московской квартире, а также на даче в деревне Путятино нередко собирались артисты и художники, там проводились репетиции и отмечались значимые театральные события. Ее портреты писали Константин Коровин, Михаил Врубель, Михаил Нестеров. В число тех, кто с неприязнью воспринимал Татьяну и оценивал ее поведение как бестактное (например, во время «бисирования» на сцене), входил Валентин Серов. Художник, с отроческих лет испытывавший сыновнее почтение к жене Мамонтова, в этой истории выражал сочувствие Елизавете Григорьевне и, как замечал Евгений Арензон, «разделял общесемейное отношение к певице. Личная неприязнь переходила на оценку ее профессиональных достоинств».
Образ Саввы Мамонтова в кино:
2008 - Савва - в роли Саввы Мамонтова актер Евгений Герасимов
Евгений Герасимов в роли Саввы Мамонтова
2023 - Шаляпин - в роли Саввы Мамонтова актер Владимир Юматов
последнее обновление информации: 14.04.2023