лого Штуки-дрюки

Наталья Гончарова (Пушкина) - биография, информация, личная жизнь

Наталья Николаевна Гончарова

Возраст: 211 (со дня рождения)

Возраст смерти: 51 год

Наталья Николаевна Гончарова

Наталья Николаевна Гончарова, в первом браке Пушкина, во втором браке Ланская. Родилась 27 августа (8 сентября) 1812 года в поместье Кариан Тамбовской губернии - умерла 26 ноября (8 декабря) 1863 года в Санкт-Петербурге. Жена великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина.

Наталья Гончарова родилась 27 августа (8 сентября по новому стилю) 1812 года в поместье Кариан Тамбовской губернии.

Отец - Николай Афанасьевич Гончаров (1787-1861), происходил из семьи купцов и промышленников, получившей дворянство во времена императрицы Елизаветы Петровны. В 1789 году специальным указом, выданным его отцу Афанасию Николаевичу, Екатерина II подтвердила за Гончаровыми право на потомственное дворянство. Был единственным сыном в семье, получил прекрасное образование, великолепно знал немецкий, английский и французский языки (одним из его гувернеров был Будри - брат Жан-Поля Марата), хорошо владел, в отличие от остальных членов семьи, русским языком, сочинял стихи, играл на скрипке и виолончели. В 1804 году был зачислен в петербургскую Коллегию иностранных дел, в 1808 году получил чин коллежского асессора и поступил на должность секретаря московского губернатора.

Мать - Наталья Ивановна Гончарова (урожденная Загряжская; 1785-1848), была праправнучкой украинского гетмана Петра Дорошенко от его последнего брака с Агафьей Еропкиной. По семейному преданию, Наталья Ивановна - незаконнорожденная дочь Эуфрозины Ульрики, баронессы Поссе (урожденной Липхарт) от Ивана Александровича Загряжского. После смерти ее матери в 1791 году заботу о Наталье Ивановне взяла на себя жена Ивана Александровича, Александра Степановна, и «приложила все старания, чтобы узаконить рождение Натальи, оградив все ее наследственные права». По другой версии, Иван Загряжский женился в Париже на француженке, однако биографы Натальи Николаевны считают первую гипотезу более правдоподобной. Пользовалась покровительством Натальи Кирилловны Загряжской, фрейлины Екатерины II. При дворе на Наталью Ивановну, отличавшуюся необыкновенной красотой, обратил внимание и влюбился фаворит императрицы Алексей Охотников. Брак Натальи Ивановны с Николаем Гончаровым, по этой ли или другой причине, был, по мнению некоторых биографов, «спешным». Судя по записи в камер-фурьерском журнале, свадьба была пышной: на венчании присутствовала вся императорская фамилия, а невесту убирали в покоях императрицы Марии Федоровны.

Наталья Николаевна была пятым ребенком из семи детей Гончаровых. Самая младшая, дочь Софья, родилась и умерла в 1818 году.

Наталья родилась в селе Кариан Тамбовской губернии, родовом поместье Загряжских, куда Гончаровы переехали на время Отечественной войны 1812 года. Детство и юность Наталья провела в Москве и поместьях Ярополец (Московская губерния) и Полотняный Завод (Калужская губерния). Обстановка в семье была тяжелой. В Полотняном Заводе всем распоряжался дед Натальи Николаевны, Афанасий Николаевич. Родственникам приходилось терпеть присутствие в доме его любовницы, француженки мадам Бабетт. Отец Натальи Николаевны тщетно пытался остановить расточительного Афанасия Николаевича, но в 1815 году сам был отстранен им от управления делами. Родители Натальи переехали в Москву, оставив младшую дочь на попечение деда, который ее любил и баловал. В Заводе девочка прожила еще около трех лет.

Наталья Николаевна Гончарова в детстве

Наталья Николаевна Гончарова в детстве

Отец с конца 1814 года страдал психическим заболеванием. Болезнь, по словам родственников, была вызвана травмой головы, полученной при падении с лошади. Однако гораздо позднее было высказано сомнение в верности диагноза: судя по письмам его жены, Николай Афанасьевич много пил. Возможно, это было следствие внезапного отстранения его от всех дел по управлению имением и сознания того, что Афанасий Николаевич разоряет семью: за 40 лет тот растратил почти 30-миллионное состояние.

Наталья Ивановна Гончарова была властной женщиной с тяжелым характером, на которую наложила отпечаток неудачная семейная жизнь. Наталья Ивановна строго воспитывала детей, требуя беспрекословного подчинения.

Наталья и ее сестры - Екатерина и Александра - получили хорошее домашнее образование. Детям преподавались русская и мировая история, география, русский язык и литература. Помимо французского, который все младшие Гончаровы знали очень хорошо (позже Наталья Николаевна признавала, что писать по-французски ей гораздо легче, чем по-русски), изучались немецкий и английский языки.

Старший брат Дмитрий «с очень хорошими успехами» окончил Московский университет, Иван - частный пансион, а Сергей получил домашнее образование. Пушкинист Лариса Черкашина предполагает, что Наталья училась по той же программе, что и ее младший брат Сергей.

Внешность Натальи Гончаровой

Наталья Николаевна отличалась красотой с ранних лет. Ее очень рано стали вывозить в свет, и у нее всегда были поклонники. Один из современников писал о ней: «Необыкновенно выразительные глаза, очаровательная улыбка и притягивающая простота в общении, помимо ее воли, покоряли всех. Не ее вина, что все в ней было так удивительно хорошо. Но для меня так и осталось загадкой, откуда обрела Наталья Николаевна такт и умение держать себя? Все в ней самой и манера держать себя было проникнуто глубокой порядочностью. Все было comme il faut - без всякой фальши. И это тем более удивительно, что того же нельзя было сказать о ее родственниках. Сестры были красивы, но изысканного изящества Наташи напрасно было бы искать в них. Отец слабохарактерный, а под конец и не в своем уме, никакого значения в семье не имел. Мать далеко не отличалась хорошим тоном и была частенько пренеприятна... Поэтому Наталья Николаевна явилась в этой семье удивительным самородком. Пушкина пленили ее необычная красота, и не менее вероятно, и прелестная манера держать себя, которую он так ценил».



Рост Натальи Гончаровой: 175 сантиметров.

Личная жизнь Натальи Гончаровой:

Наталья Гончарова и поэт Александр Пушкин встретились в Москве в декабре 1828 года на балу танцмейстера Йогеля.

В апреле 1829 года Пушкин просил ее руки через Федора Толстого-Американца. Ответ матери Гончаровой был неопределенным: Наталья Ивановна считала, что 16-летняя на тот момент дочь слишком молода для брака, но окончательного отказа не было.

Пушкин уехал в действующую армию Ивана Паскевича на Кавказ. По словам поэта, «непроизвольная тоска гнала» его из Москвы, его приводило в отчаяние, что репутация вольнодумца, закрепившаяся за ним и преувеличенная клеветой, повлияла на решение старшей Гончаровой. В сентябре того же года он вернулся в Москву и встретил у Гончаровых холодный прием. По воспоминаниям брата Натальи Николаевны, Сергея, «с Натальей Ивановной у Пушкина были частые размолвки, потому что Пушкину случалось проговариваться о проявлениях благочестия и об императоре Александре Павловиче», старшая же Гончарова была чрезвычайно набожна, а к покойному императору относилась с благоговением. Сыграли свою роль и политическая неблагонадежность поэта, его бедность и страсть к картам.

Весной 1830 года поэт, уехавший в Санкт-Петербург, через общего знакомого получил известия от Гончаровых, внушившие ему надежду. Он возвратился в Москву и вторично сделал предложение. 6 апреля 1830 года согласие на брак было получено. По словам одной знакомой Гончаровых, именно Наталья Николаевна преодолела сопротивление матери: «Она кажется очень увлеченной своим женихом».

Как состоявший под негласным надзором, Пушкин должен был информировать о каждом своем шаге императора Николая I. В письме от 16 апреля 1830 года Александру Бенкендорфу, через которого шла вся переписка Пушкина с императором, поэт сообщает о своем намерении жениться. Называя свое положение «ложным и сомнительным», Пушкин добавляет: «Г-жа Гончарова боится отдать дочь за человека, который имел бы несчастье быть на дурном счету у государя». В конце письма он просит разрешить напечатать свою запрещенную ранее трагедию «Борис Годунов».

В ответе Бенкендорф отмечает «благосклонное удовлетворение» Николая I известием о женитьбе и отрицает, что за Пушкиным установлен надзор, однако подчеркивает, что ему, как доверенному лицу императора, поручено «наблюдение» и «наставление советами».

В мае 1830 года Пушкин и Наталья Ивановна с дочерьми посетили Полотняный Завод: жених должен был представиться главе семейства - Афанасию Николаевичу. Владимир Безобразов, посетивший поместье в 1880 году, видел в одном из альбомов стихи Пушкина, обращенные к невесте, и ее стихотворный ответ.

Помолвка состоялась 6 мая 1830 года, но переговоры о приданом отсрочили свадьбу. Через много лет Наталья Николаевна рассказывала Павлу Анненкову, что «свадьба их беспрестанно была на волоске от ссор жениха с тещей».

В августе того же года умер дядя Пушкина, Василий Львович. Свадьба была снова отложена, и Пушкин уехал в Болдино, чтобы вступить во владение частью этого поместья, выделенной отцом. Здесь он задержался из-за эпидемии холеры.

Перед отъездом в Нижегородскую губернию Пушкин поссорился с Натальей Ивановной, вероятно, из-за приданого: она не хотела выдавать дочь без него, однако денег у разоренных Гончаровых не было. В письме, написанном под влиянием объяснения со старшей Гончаровой, Пушкин объявил, что Наталья Николаевна «совершенно свободна», он же женится только на ней или не женится никогда.

Ответ невесты, полученный им 9 сентября в Болдине, успокоил его, и он заочно помирился с будущей тещей. Из-за эпидемии холеры Пушкин задержался в имении на три месяца, которые стали для него одним из самых плодотворных периодов в творчестве. Вернувшись в Москву, Пушкин заложил имение Кистенево и часть денег (11 тысяч) передал в долг Гончаровой-старшей на приданое. Наталья Ивановна в качестве подарка к свадьбе дала закладную на свои бриллианты, дед невесты - медную статую Екатерины II, выполненную по заказу А. А. Гончарова в Германии. От суммы, полученной в залог Кистенева, Пушкин оставил 17 тысяч «на обзаведение и житие годичное».

Наталья Николаевна Гончарова в молодости

Брак Натальи Гончаровой и Александра Пушкина

18 февраля (2 марта) 1831 состоялось венчание в московской церкви Большого Вознесения у Никитских ворот. При обмене колец кольцо Пушкина упало на пол, а потом у него погасла свеча. Он побледнел и сказал: «Все - плохие предзнаменования!».

«Я женат - и счастлив; одно желание мое, чтоб ничего в жизни моей не изменилось - лучшего не дождусь. Это состояние для меня так ново, что, кажется, я переродился», - писал поэт своему другу Плетневу вскоре после свадьбы.

Молодые поселились в Москве в квартире, снятой поэтом перед свадьбой (современный адрес - ул. Арбат, 53). В середине мая 1831 года супруги, по инициативе Пушкина, не желавшего, чтобы теща вмешивалась в его семейную жизнь, переехали в Царское Село. Супруги поселились на даче Китаевой и несколько месяцев жили довольно уединенно, принимая близких друзей и родственников.

Наталья Николаевна помогала Пушкину с перепиской: сохранились выполненные ею копии «Секретных записок Екатерины II» (фрагменты), «Журнала дискуссий» (фрагменты), «Домика в Коломне». В июле из-за эпидемии холеры в Царское Село перебралась императорская семья. В письме к деду Наталья Николаевна сообщает, что выбирает для прогулок «самые уединенные места», так как до нее дошли разговоры, что император с женой хотят встретиться с ней на прогулке.

Мать Пушкина так рассказывает его сестре о встрече Пушкиных с императорской четой: «...император и императрица встретили Наташу с Александром, они остановились поговорить с ними, и императрица сказала Наташе, что она очень рада с нею познакомиться и тысячу других милых и любезных вещей. И вот она теперь принуждена, совсем этого не желая, появиться при дворе».

В другом письме Н.О. Пушкина пишет, что двор в восторге от Натальи Николаевны, императрица назначила ей день, когда она должна к ней явиться: «Это Наташе очень неприятно, но она должна будет подчиниться».

Осенью 1831 года Пушкины переехали из Царского Села в Петербург и поселились в доме вдовы Брискорн на Галерной улице, на той же улице проживал старший брат Натальи Николаевны Дмитрий. Два других брата Пушкиной также служили в Петербурге. Тетка Натальи Николаевны, фрейлина Екатерина Загряжская, очень привязалась к ней, протежировала ей в свете и заботилась как о родной дочери, помогая в том числе и материально.

Красота Пушкиной произвела впечатление в светском обществе Петербурга. Пушкин поначалу гордился светскими успехами жены. Дарья Фикельмон в своем дневнике отмечает внешность жены поэта, но вместе с тем говорит о том, что «у нее не много ума и даже, кажется, мало воображения».

Современники отмечали сдержанность, почти холодность Натальи Николаевны, ее неразговорчивость. Возможно, это происходило от ее природной застенчивости и по причине настойчивого, не всегда дружественного внимания общества.

Воспитанная вне Петербурга, она, как и позже ее сестры, довольно быстро освоилась в обществе, но так и не стала настоящей светской дамой. Он отмечал, что, как жена «первого поэта России», человека, имевшего не только друзей, но и врагов, Пушкина с самого начала оказалась в «нелегком положении»: одни ожидали видеть в ней совершенство, другие - «искали в его жене недостатки, которые могли бы унизить самолюбивого поэта». Гораздо позднее она писала, что раскрывать свои чувства ей «кажется профанацией. Только бог и немногие избранные имеют ключ от моего сердца».

19 мая 1832 года Наталья Николаевна родила первенца - дочь Марию.

6 июля 1833 года родила сына Александра.

Рождение внуков несколько улучшило отношения между Пушкиным и тещей, видимо, оценившей его любовь к детям. В письмах к жене Пушкин постоянно вспоминал о детях (чаще всего встречаются имена двух старших), во время своих поездок просил ее сообщать обо всем, что происходит дома. Недостаток средств - «Я могу иметь большие суммы, но мы и много проживаем» - беспокоил его: не раз в своей переписке он задается вопросом, что будет с семьей в случае его смерти.

Долгое время считалось, что Наталья Николаевна не занималась семьей и домом и интересовалась только светскими развлечениями. Не последнюю роль в формировании этого образа сыграла книга Щеголева «Дуэль и смерть Пушкина», где автор утверждает, что основным содержанием жизни Пушкиной был «светско-любовный романтизм». Щеголев, однако, счел нужным отметить, что располагает небольшим количеством материала. Позднейшее изучение архивов Гончаровых, писем Пушкиной к родным изменило представление о ее личности. Они помогли создать более полный портрет Натальи Николаевны. Так, переписка сестер не подтверждает сложившееся ранее мнение, что, переехав к Пушкиным, все заботы по хозяйству взяла на себя Александра Николаевна.

Исследователи отмечают, что, в отличие от сестер, Наталья Николаевна в письмах никогда не касается своих успехов в обществе, большей частью они посвящены дому, детям, издательской деятельности мужа. Вопреки сложившемуся мнению, «поэтическая Пушкина» была практична и напориста, когда дело касалось ее родственников и близких людей. Так, она принимала активное участие в судебном процессе Гончаровых с арендатором их предприятий. Позднее, когда Пушкин занялся издательством журнала, во время его отсутствия Наталья Николаевна исполняла его поручения, касавшиеся «Современника».

Осенью 1832 года умер дед Натальи Николаевны, Афанасий Николаевич Гончаров. Имение Гончаровых оказалось обременено долгом в полтора миллиона рублей, кроме того, наследникам пришлось вести несколько судебных процессов. Дмитрий Гончаров был назначен опекуном своего отца, оставил службу в Коллегии иностранных дел, перешел в Московский архив и одновременно принял на себя управление семейным майоратом. Долги деда он не смог покрыть и всю жизнь выплачивал проценты (иногда превышавшие сумму долга) по закладным.

Семья Пушкиных, после того как закончились деньги от заложенного Кистенева, почти постоянно находилась в трудном материальном положении. Жизнь в Петербурге была дорога, семья росла, Пушкины же, как и многие другие, из соображений «престижа» держали большой дом. Выезды в свет также требовали немалых затрат. Пушкин иногда играл и проигрывал деньги в карты. Его жалованья по службе в Министерстве иностранных дел (пять тысяч рублей в год) хватало лишь на то, чтобы оплатить квартиру и дачу.

Наталья Николаевна Гончарова и Александр Пушкин

Наталья Николаевна Гончарова и Александр Пушкин

В конце декабря 1833 года Николай I производит Пушкина в младший придворный чин камер-юнкера. По словам друзей поэта, он был в ярости: это звание давалось обыкновенно молодым людям.

В своих письмах О.С. Павлищевой родители Пушкина сообщают, что невестка имеет при дворе большой успех, и сетуют на то, что она слишком много времени проводит на балах.

В 1834 году Наталья Николаевна пригласила к себе в Петербург сестер. И Александра, и Екатерина стремились в столицу, надеясь устроить свою судьбу, - мать отказывалась вывозить их в свет, и они провели несколько лет в деревне. Пушкина преодолела сомнения мужа в правильности этого шага, да и сам он понимал, в каком нелегком положении они были. Обе сестры поселились у супругов и стали выезжать в свет, они вносили из своего содержания, выплачиваемого им братом Дмитрием, долю за стол и квартиру. Екатерина вскоре получила стараниями тетки Загряжской фрейлинский шифр, но, вопреки обычаю, не переехала во дворец, а жила в семье Пушкиных.

Наталья Николаевна Гончарова и Жорж Дантес

В 1835 году Наталья Николаевна познакомилась с французским подданным, кавалергардом Жоржем Дантесом. Как отметил Модест Гофман, до его появления в жизни Пушкиных «никто не связывал ее имени [Натальи Николаевны] ни с чьим другим именем», хотя в свете и было известно, что император неравнодушен к ней. До этого момента никто не мог ее назвать кокеткой, привлекавшей к себе поклонников.

По мнению Я. Левкович, Наталью Николаевну было не в чем упрекнуть до ее встречи с Дантесом. Дантес начал ухаживать за Натальей Николаевной, что породило слухи о предполагаемой связи жены поэта с ним. Ее поведение и роль в преддуэльных событиях являются предметом дискуссий по настоящее время. Некоторые исследователи, а также Анна Ахматова и Марина Цветаева, считали, что прямо или косвенно она виновата в смерти Пушкина.

В 1946 году Анри Труайя опубликовал два отрывка из писем из архива Дантеса, предоставленные его потомками. Письма, датированные началом 1836 года, написаны Дантесом Геккерну, находившемуся в то время за границей. В них Дантес сообщает о своей новой страсти. Предмет ее - «самое прелестное создание в Петербурге» (дама не названа по имени), муж этой женщины «бешено ревнив», но она любит Дантеса. В русском переводе Цявловского эти документы были впервые опубликованы в 1951 году. Цявловский, считая, что неизвестная дама - это жена Пушкина, сделал вывод: «В искренности и глубине чувства Дантеса к Наталье Николаевне на основании приведенных писем, конечно, нельзя сомневаться. Больше того, ответное чувство Натальи Николаевны к Дантесу теперь тоже не может подвергаться никакому сомнению.

Д.Д. Благой отмечал и считал это очень важным моментом, что дама (Пушкина), хотя и была увлечена Дантесом, но «осталась верна своему долгу». Н.А. Раевский обращает внимание на второе из писем Дантеса, где тот говорит, что женщина на уговоры «нарушить ради него свой долг» отвечает ему отказом: «Легкомысленная, как все считали, Наталья Николаевна в роли Татьяны-княгини... Неизвестно, выдержала ли она эту роль до конца, но в начале 1836 года, несомненно, хотела выдержать».

В то же время, по мнению Раевского, дальнейший ход событий показывает, «что своей цели в отношении Пушкиной Дантес не добился».

Биографы Натальи Николаевны Ободовская и Дементьев указывают, что письма Дантеса не изучены с археографической стороны, без этого нельзя подтвердить время их написания. По их мнению, содержание писем производит впечатление «нарочитости», неправдоподобности этой «романтической истории». Слова Дантеса о том, что он боготворит даму и озабочен сохранением тайны, не вяжутся со всеми его поступками: настойчивым ухаживанием за Пушкиной, о котором было широко известно в свете, женитьбой на сестре Натальи Николаевны и откровенно вызывающим последующим поведением. Кроме того, ухаживание Дантеса за Пушкиной началось раньше, в конце 1835 года, и Геккерн был об этом осведомлен.

Из рассказа В.Ф. Вяземской: «Мадам NN по настоянию Геккерна пригласила Пушкину к себе, а сама уехала из дому. Пушкина рассказала княгине Вяземской и мужу, что, когда она осталась с глазу на глаз с Геккерном, тот вынул пистолет и грозил застрелиться, если она не отдаст ему себя. Пушкина не знала, куда ей деваться от его настояний; она ломала себе руки и стала говорить, как можно громче. По счастью, ничего не подозревающая дочь хозяйки явилась в комнату, и гостья бросилась к ней».

Ободовская и Дементьев высказали предположение, что письма написаны специально, что «это еще одно звено в травле Пушкина», и, возможно, к их созданию приложила руку враг поэта Идалия Полетика, либо написал их сам Дантес позднее, желая оправдаться, и оставил в своих бумагах. Но итальянская переводчица Серена Витале, получившая от правнука Дантеса письма того к Геккерну и опубликовавшая их в 1995 году, не сомневается в их подлинности. По ее мнению, Пушкина была «поджигательницей»: не уступая Дантесу, она «не сумела и не захотела положить конец сладостной игре», и «если бы она подошла в своих отношениях с Дантесом до конца, Пушкин не погиб бы».

В вину Наталье Николаевне ставили также и свидание с Дантесом на квартире Полетики. Об этом свидании известно из рассказа Веры Вяземской в записи Бартенева (имя Полетики было скрыто за инициалами NN) и письма Густава Фризенгофа, мужа Александры Гончаровой, написанного им Араповой в 1887 году. Вероятно, Арапова обращалась к своей тетке за разъяснениями. За Александру Николаевну, в то время уже парализованную, ответ написал ее муж. Исследователи отмечают, что Арапова не стала обнародовать письмо и вообще никак его не использовала при работе над воспоминаниями.

Дата свидания неизвестна. По одной из версий, Наталья Николаевна была приглашена Идалией Полетикой и не подозревала, что встретит Дантеса. По другой, Пушкина получила от Дантеса письмо, в котором тот умолял о свидании якобы для того, чтобы обсудить «важные вопросы».

Именно это свидание стало причиной анонимного пасквиля, спровоцировавшего вызов Пушкиным Дантеса на дуэль в ноябре 1836 года. Пушкин якобы узнал о нем из анонимных писем, что послужило «последним толчком» к дуэли.

Наталья Гончарова Пушкина

Есть версия о том, что семейная жизнь супругов в последнее время была осложнена отношениями сестры Натальи Николаевны, Александры, и Пушкина. О том, что старшая из сестер Гончаровых была влюблена в зятя, рассказывала В. Ф. Вяземская Бартеневу. Сослуживец Дантеса, князь А. Трубецкой, утверждал, что она даже состояла с Пушкиным в связи. Повторила и развила эти слухи А. Арапова, не останавливавшаяся перед любыми средствами, чтобы обелить мать. Но эти лица лишь передавали слова Идалии Полетики, которой якобы делала признания сама Александра Николаевна. По мнению Ободовской и Дементьева, Александра стала жертвой клеветы, распространяемой врагами поэта, так как в преддуэльной истории она приняла сторону семьи Пушкина.

Дуэль и смерть Пушкина

Осенью 1835 года Пушкин уехал в Михайловское, надеясь поработать там, но из-за болезни матери ему пришлось вернуться раньше срока. Последний период жизни Пушкина был трудным: долги семьи росли, он получил разрешение выпускать «Современник», но не мог печататься в других изданиях. Читательского успеха журнал не имел: у него оказалось всего 600 подписчиков, что не могло покрыть ни типографских расходов, ни гонораров сотрудников.

Насколько поэт был в угнетенном состоянии духа, свидетельствует череда конфликтов, произошедших между ним и Уваровым, Репниным, Соллогубом, калужским соседом Гончаровых Семеном Хлюстиным, - последние три едва не закончились дуэлями.

Весной 1836 года умерла Надежда Осиповна. Пушкин, сблизившийся с матерью в последние дни ее жизни, тяжело переносил эту утрату. Письмо Натальи Николаевны (июль 1836), обнаруженное в архиве Гончаровых, свидетельствует о том, что она прекрасно понимала состояние мужа. В нем, без ведома Пушкина, она просит главу гончаровского майората брата Дмитрия назначить ей содержание, равное содержанию сестер. Она пишет о Пушкине: «Мне очень не хочется беспокоить мужа всеми своими мелкими хозяйственными хлопотами, и без того я вижу, как он печален, подавлен, не может спать по ночам, и, следственно, в таком настроении не в состоянии работать, чтобы обеспечить нам средства к существованию: для того, чтобы он мог сочинять, голова его должна быть свободна».

Осенью ухаживание Дантеса за Натальей Николаевной стало еще более демонстративным, в светском обществе начались пересуды.

3 ноября друзьям поэта был разослан анонимный пасквиль с оскорбительными намеками в адрес Пушкина и его жены под названием «Патент на звание рогоносца»: «Кавалеры первой степени, командоры и кавалеры светлейшего ордена рогоносцев, собравшись в Великом Капитуле под председательством достопочтенного великого магистра ордена, его превосходительства Д. Л. Нарышкина, единогласно избрали г-на Александра Пушкина коадъютором великого магистра ордена рогоносцев и историографом ордена».

Пушкин, узнавший о письмах на следующий день, был уверен, что они - дело рук Дантеса и его приемного отца, голландского посланника Геккерна. Вечером 4 (16) ноября 1836 года Пушкин послал вызов (без указания причины) на дуэль Дантесу, который получил Геккерн. Геккерн просил у Пушкина отсрочки на 24 часа.

Наталья Николаевна, узнав об этом, через своего брата Ивана срочно вызвала из Царского Села Жуковского. Благодаря участию Жуковского и Загряжской дуэль удалось предотвратить. Дантес объявил, что его целью была женитьба на сестре Натальи Николаевны Екатерине. 17 ноября Пушкин послал своему секунданту Соллогубу отказ от дуэли. Вечером того же дня было официально объявлено о помолвке Дантеса и Екатерины Гончаровой. Намечавшийся брак не разрядил ситуацию, отношения ухудшились. У Пушкиных Дантеса не принимали, со своей невестой тот встречался у ее тетки Загряжской. Однако Пушкины и Дантес, продолжавший держаться выбранной ранее линии поведения, виделись в обществе. Пересуды в петербургском свете не прекращались, наоборот, известие о браке лишь усилило их. Говорили о том, что Дантес приносит себя в жертву, вступая в брак с нелюбимой женщиной, чтобы «спасти честь любимой».

В своей дневниковой записи, посвященной дуэли и смерти Пушкина, графиня Фикельмон отмечала: «...бедная женщина [Н. Н. Пушкина] оказалась в самом фальшивом положении. Не смея заговорить со своим будущим зятем, не смея поднять на него глаза, наблюдаемая всем обществом, она постоянно трепетала; не желая верить, что Дантес предпочел ей сестру, она по наивности или, скорее, по своей удивительной простоте спорила с мужем о возможности такой перемены в сердце, любовью которого она дорожила, быть может, только из одного тщеславия». По мнению Фикельмон, особенную боль Пушкину причиняло то, что поведение Натальи Николаевны осуждали его друзья.

Из письма А. С. Пушкина Л. Геккерну (написано 14 (26) января 1837 года): «Я вынужден признать, барон, что ваша собственная роль была не совсем прилична. Вы, представитель коронованной особы, вы отечески сводничали вашему сыну. По-видимому, всем его поведением (впрочем, в достаточной степени неловким) руководили вы. Это вы, вероятно, диктовали ему пошлости, которые он отпускал, и нелепости, которые он осмеливался писать. Подобно бесстыжей старухе, вы подстерегали мою жену по всем углам, чтобы говорить ей о любви вашего незаконнорожденного или так называемого сына».

Новый виток конфликта пришелся на 21 ноября. В этот день Пушкин составляет резкое письмо Геккерну и письмо Бенкендорфу, в котором описывает все происшедшее с момента получения анонимных писем. О письме к Геккерну Пушкин сказал лишь Соллогубу, тот, понимая всю опасность ситуации, немедленно обратился к Жуковскому, который, чтобы предотвратить новый вызов, обратился за помощью к Николаю I.

23 ноября император дал Пушкину личную аудиенцию, поэт во время беседы с Николаем обещал, что драться он не будет.

Свадьба состоялась 10 января 1837 года. Наталья Николаевна присутствовала на венчании, но, так же как и братья, Дмитрий и Иван, не осталась на праздничный обед. Пушкины не принимали молодоженов, но виделись с ними в свете.

23 января на балу у Воронцовых-Дашковых Дантес оскорбил Наталью Николаевну. На следующий день Пушкин послал Луи Геккерну резкое письмо, которое не оставило последнему выбора, поэт знал, что в ответ получит вызов и сознательно шел на это. Вместо Геккерна, который, как посланник иностранного государства, не мог участвовать в дуэли, вызов Пушкину сделал Дантес.

27 января на Черной речке состоялась дуэль, на которой Пушкин был тяжело ранен.

В последние дни Пушкина его жена, по словам друзей, не оставляла надежды на то, что он будет жить. Когда Пушкину стало хуже, он просил не скрывать его состояния от Натальи Николаевны: «Она не притворщица; вы ее хорошо знаете, она должна все знать». Несколько раз Пушкин звал жену, и они оставались наедине. Он повторял, что Наталья Николаевна невиновна в происшедшем и что он всегда ей доверял.

Смерть мужа стала для Натальи Николаевны тяжелым потрясением, она заболела. Но, несмотря на то состояние, в котором она находилась, Пушкина настояла, чтобы поэта похоронили в сюртуке, а не в камер-юнкерском мундире, который он ненавидел. Пятница, день смерти мужа, стала траурным днем для Натальи Николаевны. До конца жизни в пятницу она никуда не выезжала, «предавалась печальным воспоминаниям и целый день ничего не ела».

По решению императора были оплачены долги Пушкина, назначена пенсия вдове и дочерям до выхода замуж, сыновья записаны в пажи, на них выделялось по 1500 рублей в год до поступления на службу. Сохранилось свидетельство Д. Дашкова, согласно которому Николай отказался назначить пенсию семье поэта, равную содержанию семьи Карамзина, как предлагал Жуковский.

Над детьми была учреждена Опека во главе с Григорием Строгановым, родственником Пушкиной, в которую также вошли Михаил Виельгорский, Жуковский и Наркиз Отрешков. Опекой было издано многотомное собрание сочинений Пушкина в пользу семьи.

1 марта 1837 года, во время следствия по делу о дуэли, Луи Геккерн написал Нессельроде письмо. Он отрицал, что уговаривал Пушкину оставить мужа, возлагал на нее вину за случившееся и требовал взять у нее показания под присягой. Письмо вызвало эффект, который вряд ли ожидал Геккерн: Николай I, до которого было доведено содержание послания, был возмущен. Геккерн изменил линию поведения и уже в письме от 4 марта 1837 года к А. Ф. Орлову уверял, что «она [Пушкина] осталась столь же чиста..., как тогда, когда господин Пушкин дал ей свое имя».

Дети от брака с А. С. Пушкиным:

Мария (в замужестве Гартунг) (19 мая 1832 - 7 марта 1919);
Александр (6 июля 1833 - 19 июля 1914);
Григорий (14 мая 1835 - 15 августа 1905);
Наталья (в первом браке Дубельт, во втором - графиня фон Меренберг) (23 мая 1836 - 10 марта 1913).

Внук А. С. Пушкина и Н. Н. Гончаровой (от морганатического брака их дочери Натальи и принца Николая Вильгельма Нассауского), граф Георг-Николай фон Меренберг, был женат на узаконенной дочери российского императора Александра II Ольге. Их внучка Софья Николаевна (от этого же брака) была замужем (морганатически) за внуком императора Николая I Михаилом Михайловичем. Их дочь Надежда Михайловна была замужем за лордом Джорджем Маунтбеттеном (до 1 июля 1917 года - принц Георг Баттенберг) - племянником (по матери) императрицы Александры Федоровны, которая являлась внучкой королевы Великобритании Виктории.

Письма Натальи Николаевны Гончаровой А.С. Пушкину

Письма Натальи Николаевны к мужу до сих пор не найдены. Известно всего лишь несколько строк на французском языке, которые она прибавила к письму своей матери, когда гостила у нее в 1834 году в Яропольце. Письмо было передано Щеголеву внуком поэта Григорием Пушкиным. Оно было опубликовано Щеголевым в 1928 году с комментарием, где он обращал внимание на «бессодержательность» приписки Натальи Николаевны. Лариса Черкашина отмечает, что Щеголев подошел слишком поверхностно к оценке этих строк: Пушкина писала, зная, что ее послание увидит не только муж, но и мать.

Ободовская и Дементьев, отмечая, что по этим строкам нельзя судить о письмах жены к мужу вообще, все-таки обращают внимание на то, что по-французски Наталья Николаевна писала мужу «ты» - это местоимение звучит более лично, задушевно, чем на русском языке. Так, во французских письмах к своему брату Пушкина писала vous («вы»), как обыкновенно было принято в отношении родственников.

После смерти Пушкина, когда в его кабинете по приказу Бенкендорфа делалась выемка всех бумаг, письма вдовы также были доставлены шефу жандармов. Бенкендорф распорядился передать их Наталье Николаевне «без подробного оных прочтения, но только с наблюдением о точности ее почерка». 8 февраля 1837 года Пушкина, собираясь покинуть Петербург, просила Жуковского возвратить их: «...мысль увидеть его бумаги в чужих руках прискорбна моему сердцу...» В описи бумаг Пушкина сохранились отметки о передаче писем Жуковскому и о том, что последний отдал их вдове.

Существует несколько версий дальнейшей судьбы этих документов. Есть предположение, что сын Пушкиной Александр (именно он по завещанию матери получил все пушкинские рукописи), выполняя ее волю, уничтожил их.

Возможно, что они погибли при пожаре в доме старшего сына Пушкина в 1919 году.

Еще в 1902 году Владимир Саитов, пытаясь выяснить судьбу писем, обращался за разъяснениями к Бартеневу. На запрос Саитова тот ответил, что, по словам старшего сына поэта, этих писем не существует. Саитов обратился к главному хранителю отдела рукописей Румянцевского музея Георгиевскому, однако последний заявил, что не имеет права «выдавать секреты Пушкина».

Михаил Дементьев, разыскивая пропавшие документы, нашел письмо из Российской книжной палаты в Госиздат, датированное 30 октября 1920 года. В нем в перечне изданий, подготовленных к печати, значились «Письма Н. Н. Пушкиной» и указывался их объем - 3 печатных листа. Однако литературовед Сарра Житомирская считала, что речь шла о письмах не самой Натальи Николаевны, а посланиях, адресованных ей. Житомирская была уверена, что письма Пушкиной к первому мужу не поступали в Румянцевский музей.

В 1977 году бывший директор ИРЛИ в Ленинграде Николай Бельчиков в разговоре с Андреем Гришуниным утверждал, что в начале 1920-х годов он видел подготовленные к публикации тексты писем Пушкиной, делал из них выписки, которые, однако, по прошествии многих лет, не мог разыскать в своем личном архиве. Исследователи, не теряющие надежду найти письма, обращают внимание на то, что в 1919 году Валерий Брюсов в своем заявлении в Совет Народных Комиссаров прямо писал, что в Румянцевском музее «хранятся письма жены Пушкина Н. Н. Пушкиной к ее мужу, переданные в музей наследниками великого поэта под разными условиями...».

По сообщению Георгиевского, письма Пушкиной забрали из музея ее потомки. Возможно, если они существуют, эти бумаги хранятся за границей (предполагалось, что они были вывезены в Англию или Бельгию).

Отношение общества к Наталье Николаевне Гончаровой

По словам Николая Раевского, отрицательное отношение к жене поэта сформировалось еще при ее жизни. Сразу после смерти Пушкина в списках стало распространяться стихотворение, где анонимный поэт-любитель, обращаясь к вдове, пишет: «К тебе презреньем все здесь дышит... Ты поношенье всего света, предатель и жена поэта». Как отмечал Благой, это произведение примечательно как выражение реакции многих современников на трагедию. Один из экземпляров рукописи сохранился в архиве Вульфов-Вревских, семьи, тесно связанной дружескими узами с Пушкиным.

Первые исследователи событий, предшествовавших дуэли Пушкина, безоговорочно верили негативным отзывам современников о Наталье Николаевне, отбрасывая все положительные высказывания. Никто не обращал внимания на оценку духовного облика жены самим Пушкиным.

Публикация писем (отредактированных и с купюрами) Пушкина к жене, предпринятая Тургеневым в 1878 году, подняла новую волну неприязненного отношения к Наталье Николаевне. Уже ее первая часть получила возмущенный отзыв критика и почитателя поэта Е. Маркова, не нашедшего в письмах, далеких от «воркующих трелей Ромео и Юлии», написанных по-русски, простонародным слогом и полных бытовых подробностей, «ни возвышенных чувств, ни возвышенных мыслей».

В 1907 году в приложении к газете «Новое время» вышли мемуары Араповой. Дочь Натальи Николаевны ставила своей целью защитить мать, но средства, которые она избрала для этого, способствовали лишь усилению отрицательного отношения к Пушкиной-Ланской. В своих основанных на слухах и сплетнях мемуарах, отбрасывая свидетельства друзей и принимая домыслы врагов поэта, Арапова пыталась доказать, как трудна была семейная жизнь с Пушкиным для его жены. Повторяя клевету о связи Пушкина с Александрой Николаевной, приписывая Наталье Николаевне культ императора Николая, она не понимала, что этим лишь бросала тень на репутацию матери.

Щеголев в своей монографии «Дуэль и смерть Пушкина» отмечал, что внешность позволяла Наталье Николаевне «не иметь никаких других достоинств», и объявлял любые положительные отзывы знавших ее лишь «данью вежливости той же красоте». Однако он счел нужным сделать оговорку, что в отношении Пушкиной исследователи располагают очень скудной фактической базой. Комментатор третьего издания монографии Я. Левкович все же отмечает: «Облик жены поэта, созданный Щеголевым, при всей резкости, противостоит тому стремлению к сентиментальной идеализации, которая проникает в исследовательскую и художественную литературу последних лет, вносит коррективы в изображение семейной жизни Пушкина.

Вересаев, придерживаясь направления, заданного Щеголевым, пошел еще дальше и построил гипотезу о романе Пушкиной с императором на базе мемуаров Араповой, которые он сам же объявил «лживыми». А отчаяние Натальи Николаевны в дни агонии Пушкина он объяснял ее эгоизмом. Резко отрицательно отзывались о Наталье Николаевне Марина Цветаева и Анна Ахматова. Последняя назвала Пушкину вместе с ее сестрой Екатериной «если не сознательными, то невольными пособницами, "агентками"... Геккерна-старшего», утверждая, что без помощи жены поэта Геккерн и Дантес ничего бы не смогли сделать против него.

Позднейшие находки в отечественных и зарубежных архивах, открытие новых писем Пушкиной-Ланской и ее родных (относящихся к периоду вдовства и второго брака), да и внимательное изучение уже известных документов переменили ситуацию. Биографы Натальи Николаевны Ободовская и Дементьев исследовали весь гончаровский архив. Результатом их изысканий стала публикация, полностью или в выдержках, 14 писем Пушкиной и 44 - ее сестер в работе «Вокруг Пушкина».

Одной из важнейших находок стало неизвестное письмо Пушкина, адресованное Дмитрию Гончарову.

До этого времени известны были лишь три письма Пушкиной, которые относились к послепушкинской поре и поэтому не привлекали внимание исследователей. По мнению Благого, открытые новые материалы способствовали формированию нового, объективного взгляда на индивидуальности сестер Гончаровых и на те роли, которые каждая из них сыграла в истории гибели Пушкина.

Дальнейшие изыскания Ободовская и Дементьев предприняли в архиве Араповой, где хранятся письма Натальи Николаевны к Ланскому, частично они опубликованы в книге «После смерти Пушкина». Они добавили не только новые черты к портрету Пушкиной-Ланской, но и помогли прояснить характер ее второго мужа и отношения супругов Ланских, основанные на любви и взаимном уважении.

Сопоставляя, таким образом, разрозненные факты из различных источников: свидетельств современников, писем Пушкина к жене, писем самой Натальи Николаевны к брату Дмитрию,- можно с уверенностью сказать, что образ Натали Пушкиной - блистательной и легкомысленной красавицы, сущность которой проявлялась единственно в ее страсти к светским развлечениям, оказывается эфемерным.

Наталья Николаевна Гончарова после смерти Пушкина

По совету врачей, Наталья Николаевна должна была срочно покинуть столицу и сама стремилась к этому. Перед отъездом у нее было свидание с сестрой Екатериной. Наталья Николаевна и Екатерина Николаевна больше не встречались, в своих посланиях из-за границы брату Дмитрию последняя говорит о двух письмах, полученных ею от сестер. По свидетельству Араповой, ее мать никогда не упоминала имя старшей сестры.

Перед отъездом у Пушкиной бывала Софья Карамзина, делясь своими наблюдениями с братом Андреем, она пишет: «Потеряв его [Пушкина] по своей вине, она ужасно страдала несколько дней, но сейчас горячка прошла, остается только слабость и угнетенное состояние и то пройдет очень скоро». В другом письме Софья Николаевна возвращается к мысли, что скорбь Натальи Николаевны не будет долгой: «...он [Пушкин] знал, что это Ундина, в которую еще не вдохнули душу».

Из Петербурга Пушкина выехала 16 февраля. Проезжая через Москву, она не посетила находившегося там свекра, но прислала брата Сергея с просьбой разрешить ей приехать летом с детьми. По свидетельству современников, Сергей Львович, переживавший смерть сына, был очень огорчен тем, что невестка не повидалась с ним и не привезла ему внуков. Свекор был у Натальи Николаевны в Полотняном Заводе в гостях весной 1837 года и, по его словам, «простился с нею как с дочерью любимою».

До осени 1838 года Наталья Николаевна с детьми и старшей сестрой Александрой жила в Полотняном Заводе. Они поселились отдельно от семьи Дмитрия Гончарова в так называемом Красном доме.

Наталья Николаевна возвратилась в Петербург в начале ноября 1838 года, по настоянию Загряжской и, вероятно, своей сестры. Загряжская подготовила почву для принятия Александры во фрейлины, с этим назначением сестра Натальи Николаевны связывала надежды на перемену своей судьбы. Став фрейлиной, Александра Николаевна не переехала во дворец, а осталась жить у сестры. Вдова поэта поддерживала отношения с его семьей и друзьями. Она никуда не выезжала, вечера проводила у Загряжской, а позднее - в салоне графини де Местр, другой своей тетки, у Карамзиных и Вяземских.

По настоянию Пушкиной опекуны начали переговоры о выкупе Михайловского у сонаследников для детей поэта.

Лето 1841 и 1842 годов Наталья Николаевна с детьми и сестрой провела в этом псковском имении. Наталья Николаевна планировала посетить Михайловское уже летом 1837 года и, видимо, уведомила об этом соседку Пушкиных, хозяйку Тригорского, П. Осипову. Известно также, что из Полотняного Завода Пушкина писала в Тригорское в 1838 и 1839 годах. Прасковья Александровна не отказала прямо, но в ней, по словам А. Тургенева, «гнездилось враждебное к ней [вдове] чувство за Пушкина». По этой или другой причине первый визит в Михайловское Пушкиной состоялся лишь через несколько лет.

В августе 1841 года, по распоряжению Натальи Николаевны, на могиле Пушкина в Святогорском монастыре было установлено надгробие работы петербургского мастера Пермагорова.

Письма Натальи Николаевны брату Дмитрию свидетельствуют о том, что летом 1841 года она очень нуждалась в деньгах: в Михайловском не велось усадебное хозяйство, все продукты приходилось покупать, господский дом сильно обветшал, все лето ее навещали друзья.

В Михайловском у невестки жил С. Л. Пушкин, направляясь за границу, имение посетили Иван Гончаров с женой, супруги Фризенгоф. В сентябре гостил в Михайловском Петр Вяземский. Наталья Ивановна Фризенгоф оставила в альбоме Пушкиной карандашные портреты Натальи Николаевны, ее родственников и соседей по имению. Неплохо рисовавшая Наталья Ивановна запечатлела «точно пойманные характерные черты». Несколько шаржированные, иногда даже острые зарисовки обитателей Тригорского и Голубова (поместья Вревских) отражают слегка напряженные отношения между семейством Осиповой и окружением Пушкиной.

Наталья Николаевна писала брату, что совершенно невежественна в делах управления имением: «...я не решаюсь делать никаких распоряжений из опасения, что староста рассмеется мне прямо в лицо», - и просила Дмитрия приехать помочь, однако, по некоторым причинам, он не мог выполнить ее просьбу. Позднее, чтобы вернуться в Петербург до наступления холодов (в доме невозможно было остаться на зиму), Пушкина занимала деньги у Строганова.

По приезде в Петербург Пушкина подала в Опеку прошение о назначении пособия на образование подросших детей: тех уроков, которые им давали сами Наталья Николаевна и ее сестра, уже было недостаточно, необходимо было нанимать учителей.

Наталья Николаевна очень хотела, чтобы сыновья учились дома, а потом поступили бы в университет, однако по недостатку средств не могла этого осуществить. Старший, Александр, поступил во 2-ю Петербургскую гимназию, некоторое время учился там и Григорий. Так как после смерти Пушкина его сыновья были записаны в Пажеский корпус, ей пришлось испрашивать разрешения на это у Николая I. Но, по словам Плетнева, у Натальи Николаевны не было средств, чтобы оплатить весь гимназический курс. Позднее Александр (с 1848) и Григорий (с 1849) учились в Пажеском корпусе, возможно, здесь сказалось влияние ее второго мужа, Ланского.

Поклонников у Пушкиной было немало. Имена некоторых - неаполитанского дипломата графа Гриффео и, вероятно, Александра Карамзина - известны из писем Вяземского, в то время, по мнению некоторых пушкинистов, также очень увлеченного Натальей Николаевной. Арапова называет еще двух претендентов на руку матери: Н. А. Столыпина и А. С. Голицына.

Второй брак

Второй муж - Петр Петрович Ланской (13 (24) марта 1799 - 6 (18) мая 1877), русский дворянин, генерал от кавалерии, брат генералов Сергея и Павла Ланских.

Она познакомилась с Петром Петровичем Ланским, другом ее брата Ивана, зимой 1844 года. Весной этого года она собиралась на морские купания в Ревель для поправки здоровья детей. Однако поездка была отложена, так как Наталья Николаевна вывихнула ногу, а в мае Ланской сделал ей предложение.

В каком ключе обсуждался этот брак в светском обществе, свидетельствует дневниковая запись Модеста Корфа от 28 мая 1844 года: «После семи лет вдовства вдова Пушкина выходит за генерала Ланского... ни у Пушкиной, ни у Ланского нет ничего, и свет дивится этому союзу голода с нуждою. Пушкина принадлежит к числу тех привилегированных молодых женщин, которых государь удостаивает иногда своим посещением. Недель шесть тому назад он тоже был у нее, и, вследствие этого визита или просто случайно, только Ланской вслед за этим назначен командиром Конногвардейского полка, что, по крайней мере временно, обеспечивает их существование».

Петр Петрович Ланской - второй муж Натальи Гончаровой

Петр Петрович Ланской

Считалось, что Ланской сделал карьеру благодаря браку с Натальей Николаевной. Однако есть и другие мнения: никаких данных об «особом карьерном росте» после брака с ней нет, а материальное положение семьи Ланских в последующие годы, судя по письмам Натальи Николаевны, было нелегким.

Свадьба состоялась в Стрельне 16 июля 1844 года (по старому стилю), венчание проходило в стрельнинской церкви Спасо-Преображения. Николай I пожелал быть «посаженым отцом», но Наталья Николаевна, как пишет Арапова, уклонилась от этого предложения. На свадьбе присутствовали только близкие родственники.

Писатель-пушкинист В.В. Вересаев выдвинул свою версию второго замужества Натальи Николаевны. Основываясь на намеках в мемуарах Араповой, а также опубликованном в монографии Щеголева рассказе некоего де Кюльтюра об обычае Николая I устраивать своим любовницам брак с обеспечением покладистому мужу продвижения по службе, Вересаев утверждал, что у вдовы поэта была связь с императором и что ее брак с Ланским имел «целый ряд странностей». В доказательство своей правоты Вересаев приводит два факта. Первый - случай, произошедший во время празднования юбилея лейб-гвардии Конного полка. Императору был поднесен альбом с портретами офицеров полка, и он пожелал, чтобы рядом с портретом Ланского был помещен и портрет его жены. Второй - сообщение пушкиниста Якушкина со слов очевидца: в середине XIX века неизвестный предложил Московскому Историческому музею приобрести золотые часы с вензелем Николая I по баснословной цене: в часах была секретная задняя крышка, под которой находился портрет Натальи Николаевны. Сотрудники музея предложили неизвестному зайти еще раз, так как необходимо обдумать его предложение. Этот человек более не появлялся в музее. По мнению Благого, это была ловкая подделка «в расчете, что на такое сенсационное предложение клюнут и сразу же - сгоряча - согласятся за любую цену их [часы] приобрести». Благой считал, что Вересаев, чересчур увлеченный своей версией, построенной на основании слухов и домыслов, принял ее как истину и повторил «те намеки, которые содержались в грязном и гнусном анонимном пасквиле 1836 года. Только там они делались в отношении жены Пушкина, а здесь - его вдовы».

Друзья положительно отзывались о Ланском. Таково же было мнение Вяземского: «Муж ее [Натальи Николаевны] добрый человек и добр не только к ней, но и к детям».

Встретившись с Натальей Николаевной в Петербурге, Лев Пушкин пишет своей жене в Одессу, что «понял и простил» ее второй брак. У Александры Николаевны из-за ее тяжелого характера сложились натянутые отношения с Ланским, Наталья Николаевна, страдая от этого разлада, старалась примирить сестру и мужа. Александра Николаевна жила в семье Ланских до 1852 года, когда она вышла замуж за Густава Фризенгофа.

Брак позволил Наталье Николаевне освободиться от введенного в Опеку по настоянию Строганова Отрешкова. По воспоминаниям Натальи Меренберг, Строганов совершенно не входил в вопросы опекунства, поручив все дела Отрешкову, «который действовал весьма недобросовестно. Издание сочинений отца вышло небрежное (1838-1842 годы), значительную часть библиотеки отца он расхитил и продал, небольшая лишь часть перешла к моему брату Александру, время, удобное для последующих изданий отца, пропустил... Мать мою не хотел слушать и не позволял ей мешаться в дела Опеки...».

Весной 1846 года Наталья Николаевна подала прошение о назначении опекуном над ее детьми Ланского.

В петербургском доме Ланских в конце 1840-х годов часто гостили дети друзей, которые по тем или иным причинам не могли провести каникулы дома. В письмах Натальи Николаевны к мужу, служившему в 1849 году в Лифляндии, встречаются имена племянника Пушкина Льва Павлищева, племянника Ланского Павла, сына Нащокина Александра.

В браке с Ланским Наталья Николаевна родила трех дочерей.

Дети от брака с П.П. Ланским:

Александра (15 мая 1845-1919) (муж - И. А. Арапов);
Софья (20 апреля 1846 - после 1910) (муж - Н. Н. Шипов);
Елизавета (17 марта 1848 - после 1916) (1-й муж - Н. А. Арапов, 2-й - С. И. Бибиков).

После ее смерти Ланской взял на себя заботы о внуках жены, двух старших детях Натальи Александровны от первого брака с Михаилом Дубельтом, когда она после развода уехала за границу.

Дети Натальи Николаевны от обоих браков поддерживали отношения между собой и позднее.

Наталья Николаевна Гончарова-Ланская в старости

Наталья Николаевна Гончарова-Ланская в старости

Смерть Натальи Николаевны Гончаровой

В 1851 году Наталья Николаевна заболела и вместе с сестрой, в то время, хотя и неофициально, но уже помолвленной с Фризенгофом, и старшими дочерьми уехала на несколько месяцев за границу. Они побывали в Бонне, Годесберге, вероятно, в Дрездене, Швейцарии и Остенде.

Перед самым концом Крымской войны, осенью 1855 года, Ланской был командирован в Вятку; в его обязанности входило пополнение действующей армии ополченцами. Наталья Николаевна сопровождала мужа, супруги прожили в Вятке около четырех месяцев. Одна из вятских знакомых Ланской рассказала ей о сосланном в Вятку Салтыкове-Щедрине и просила посодействовать его прощению и возвращению в Петербург.

Благодаря содействию Ланских Салтыков был возвращен из ссылки. Об участии Натальи Николаевны, «в память о покойном муже, некогда бывшем в положении, подобном Салтыкову», в судьбе Салтыкова-Щедрина было известно давно, однако в силу предвзятого отношения к ней этому факту не придавалось большого значения.

Гораздо менее известно участие Натальи Николаевны в судьбе молодого человека по фамилии Исаков, арестованного в 1849 году по делу петрашевцев. Ланская, к которой обратилась мать Исакова, выясняла его судьбу у Орлова.

В 1856 году Наталья Николаевна ходатайствовала о предоставлении исключительного права на публикацию сочинений Пушкина двум его сыновьям «до конца их жизни». Графу Блудову было поручено императором Александром II составить законопроект об авторском праве, согласно ему срок сохранения права литературной собственности для наследников продлевался до 50 лет со дня смерти автора. Закон был принят в 1857 году, и наследники поэта получили право на все его сочинения до 1887 года.

В последние годы жизни Наталья Николаевна серьезно болела. Каждую весну ее мучили приступы кашля, не дававшие спать, врачи считали, что помочь может только продолжительное курортное лечение. В мае 1861 года Ланской взял отпуск и повез за границу жену и дочерей. Поначалу Ланские сменили несколько немецких курортов, Наталье Николаевне лучше не стало. Осень они провели в Женеве, а зиму - в Ницце, где Наталья Николаевна стала выздоравливать. Для закрепления результатов лечения необходимо было провести еще одну зиму в мягком климате.

Летом 1862 года Ланская с дочерьми (Ланской по делам службы вернулся в Россию) гостила у своей сестры Александры в имении Бродзяны в долине Нитры. Однако ее отдых был омрачен семейными проблемами: младшая дочь Пушкина Наталья окончательно порвала со своим мужем и вместе с двумя старшими детьми приехала в Бродзяны.

Глубоко верующий человек, Наталья Николаевна страдала от сознания того, что дочь разводится, но, считая себя виновной в том, что не сумела в свое время предотвратить этот брак, не уговаривала Наталью Александровну сохранить его. Волнений добавил приезд Михаила Дубельта, решившего помириться с женой, а когда он понял, что это бесполезно, то «дал полную волю своему необузданному, бешеному характеру». Барон Фризенгоф был вынужден потребовать от Дубельта покинуть Бродзяны. В это время Наталья Николаевна и передала дочери 75 писем Пушкина с надеждой, что при необходимости она сможет опубликовать их и поправить свое материальное положение.

Наталья Николаевна сохранила все письма Пушкина к ней, несмотря на то, что во многих из них он критикует ее.

Между тем в письмах к жене поэт порой не стеснялся в выражениях, и некоторые из этих выражений не могли быть приятны вдове поэта, и она не могла не понимать, что впоследствии их могут использовать для очернения ее личности. В какой-то мере в этом случае нельзя не согласиться с Араповой, когда она говорит: «...только женщина, убежденная в своей безусловной невинности, могла сохранить (при сознании, что рано или поздно оно попадет в печать) то орудие, которое в предубежденных глазах могло обратиться в ее осуждение».

Осенью Наталья Николаевна поехала в Москву крестить внука, сына Александра Александровича Пушкина. Там она простудилась, на обратной дороге болезнь усугубилась, началось воспаление легких.

26 ноября 1863 года Наталья Николаевна умерла. Похоронена на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.

Произведения А.С. Пушкина, посвященные Наталье Гончаровой:

1829 - «На холмах Грузии лежит ночная мгла...»;
май 1830 - «Участь моя решена, я женюсь...» - три наброска автобиографического характера, в рукописи помеченные «С французского». В них нашли отражение история сватовства Пушкина к Гончаровой и его размышления в связи с ним. Исследователи отмечают совпадение многих деталей с реальными событиями;
1830 - «Мадона»;
1830 - «Когда в объятия мои...» (впервые опубликовано: «Русская старина», 1884, август);
1831 - «Нет, я не дорожу мятежным наслажденьем...» (при жизни Пушкина не публиковалось, датировано 1831 по рукописи, принадлежавшей Н. Н. Пушкиной; некоторые рукописные копии озаглавлены «К жене» и датированы 1832 годом);
1834 - «Пора, мой друг, пора! Покоя сердце просит...»

Образ Натальи Гончаровой в кино:

1927 - «Поэт и царь» - в роли Натальи Гончаровой актриса Ирина Володко;

Ирина Володко в роли Натальи Гончаровой

Ирина Володко в роли Натальи Гончаровой

1981 - «И с вами снова я...» - в роли Натальи Гончаровой актриса Ирина Калиновская;
1986 - «Последняя дорога» - в роли Натальи Гончаровой актриса Елена Караджова;

Елена Караджова в роли Натальи Гончаровой

Елена Караджова в роли Натальи Гончаровой

2006 - «Пушкин. Последняя дуэль» - в роли Натальи Гончаровой актриса Анна Снаткина;

Анна Снаткина в роли Натальи Гончаровой

Анна Снаткина в роли Натальи Гончаровой

2014 - «Дуэль. Пушкинъ - Лермонтовъ» - в роли Натальи Гончаровой актриса Светлана Агафошина

Светлана Агафошина в роли Натальи Гончаровой

Светлана Агафошина в роли Натальи Гончаровой

Образ Натальи Гончаровой в литературе:

В. Каменский «Пушкин и Дантес» (1924), пьеса (не опубликована);
Н. Лернер «Пушкин и Николай I» (1927), пьеса (не опубликована);
М. Булгаков «Последние дни (Александр Пушкин)», пьеса (1935, в СССР опубликована в 1955 году);
Август Стриндберг «Отец», пьеса (1887);
П. Вяземский - «При подарке альбома», стихотворение (Наталье Николаевне Пушкиной);
Н. Агнивцев - «Дама из Эрмитажа», стихотворение;
М. Цветаева - «Счастие или грусть...», стихотворение (1916);
М. Цветаева - «Психея», стихотворение (1920);
Н. Доризо «Наталья Пушкина», стихотворение;
А. Кузнецова - «Моя Мадонна», повесть;
А. Кузнецова - «А душу твою люблю...», повесть

Портреты Натальи Николаевны Гончаровой

Сохранилось большое количество портретов Натальи Николаевны, однако почти все они относятся к периоду ее вдовства и вторичного замужества. Единственное ее изображение в детстве - рисунок неизвестного художника итальянским карандашом и сангиной, на котором она запечатлена в возрасте шести-семи лет.

В одном из своих писем к невесте летом 1830 года Пушкин высказывает сожаление, что у него нет ее портрета, однако утешением ему служит копия «Бриджуотерской мадонны» Рафаэля, выставленная в книжном магазине Сленина. Было высказано также мнение, что Пушкин имел в виду копию другой картины Рафаэля - «Сикстинской мадонны».

Акварельный портрет работы А. П. Брюллова, созданный в первый год ее супружеской жизни с Пушкиным, отличается высоким мастерством, легкостью, «воздушностью» и в то же время тщательностью исполнения, но не раскрывает другого, духовного облика, что, впрочем, оправдывается крайней молодостью самой модели. В таком же наряде, как на акварели Брюллова, Пушкин нарисовал жену на обороте счета альманаха «Северные цветы». Всего в рукописях Пушкина насчитывается четырнадцать изображений Натальи Николаевны.

Портреты Натальи Николаевны 1840-х годов почти все создавались по инициативе П. А. Вяземского, в то время сильно увлеченного вдовой Пушкина. По словам Вяземского, Пушкина в то время была «удивительно, разрушительно, опустошительно хороша».

Автор большинства акварельных портретов Натальи Николаевны этого периода - придворный художник Владимир Гау. Самым удачным своим изображением Пушкина считала акварель 1843 года (не сохранилась), заказанную для альбома императрицы. На ней Наталья Николаевна была изображена в костюме в древнееврейском стиле, в котором появилась на одном из дворцовых балов.

Одним из наиболее интересных изображений Пушкиной-Ланской считается портрет, приписываемый художнику И. К. Макарову. История его создания известна из письма (1849) Натальи Николаевны второму мужу. Она собиралась подарить Ланскому ко дню ангела свою фотографию или дагеротип. Однако оба эти изображения Наталья Николаевна посчитала неудачными и обратилась к Макарову за консультацией по их исправлению. Художник же предложил написать ее портрет маслом, так как, по его словам, «уловил характер» лица модели. Портрет был закончен в три сеанса, причем Макаров не взял за него платы и просил принять его в подарок из уважения к Ланскому.

По мнению заведующей отделом технологических исследований Государственного Русского музея Светланы Римской-Корсаковой, именно Макарову удалось показать «внутреннюю одухотворенность» Натальи Николаевны, ее «вечную женственность мадонны» и в то же время правдиво отразить облик много страдавшей женщины.

Николай Раевский, посетивший до Второй мировой войны замок Бродзяны, описывает хранившийся у потомков Александры Фризенгоф дагеротип. На нем были изображены Наталья Николаевна, ее сестра Александра и дети Пушкины и Ланские. По мнению Раевского, ни на одном из известных ему портретов Пушкиной-Ланской не был так удачно передан «живой и ласковый взгляд», заставивший вспомнить «задушевные пушкинские письма жене».

Раевский датировал этот дагеротип 1850-1851 годами, в настоящее время его местонахождение неизвестно. В последние годы жизни Наталья Николаевна много фотографировалась. На фотопортретах второй половины 1850-х - начала 1860-х годов она предстает женщиной немолодой и болезненной.

последнее обновление информации: 22.07.2022





Главная 2014-2024 © Штуки-Дрюки Все права защищены. При цитировании и использовании материалов ссылка на Штуки-Дрюки (stuki-druki.com) обязательна. При цитировании и использовании в интернете гиперссылка (hyperlink) на Штуки-Дрюки или stuki-druki.com обязательна.