Возраст: 110
Иосиф Ромуальдович Григулевич (лит. Юозас Григулявичус (Juozas Grigulevičius). Родился 5 мая 1913 года в Вильно (Российская империя) - умер 2 июня 1988 года в Москве. Советский разведчик-нелегал. Участник операции по ликвидации Льва Троцкого. В 1951-1953 годах исполнял обязанности посла Коста-Рики в Италии и Югославии. Впоследствии ученый-латиноамериканист, историк, писатель, исследователь истории католической церкви в Латинской Америке и института папства. Псевдонимы - Артур, Макс, Мигель, Юзик, Теодоро Б. Кастро; литературный псевдоним И. Лаврецкий.
Иосиф Григулевич родился 5 мая 1913 года в Вильно (ныне Вильнюс) в семье аптекаря.
Родители его - Ромуальд и Надежда (урожденная Лаврецкая), принадлежали к этнической группе литовских караимов. По некоторым данным, мать была русской.
Мать не только занималась домашним хозяйством, но и дополнительно зарабатывала составлением документов и прошений соседям. В доме говорили по-русски, хотя все владели также литовским и польским языками.
Сам Григулевич говорил о своем еврейско-караимском происхождении. Эту же национальность он писал в пятой графе советского паспорта.
Отец был мелким служащим, после Февральской революции 1917 года вступил в Красную гвардию и участвовал в установлении советской власти в Петрограде. В независимой Литве семья поселилась на родине отца в Паневежисе, там Иосиф поступил в гимназию. В 1926 году потерявший работу отец отправился на заработки в Аргентину, где заведовал кооперативной аптекой в Ла-Кларите (провинция Энтре-Риос), хотя и не имел медицинского образования. Предприятие позволяло содержать себя, но средств переправить за океан семью не хватало.
Во время учебы в гимназии Паневежиса 13-летний Иосиф познакомился с участниками подпольной коммунистической организации и быстро стал ее членом. У него рано обнаружился литературный талант, он не только распространял листовки, но и писал пропагандистские тексты и даже стихи. В 1927 году по требованию полиции «активный коммунист» Григулевич был исключен из гимназии. Мать и сын рассчитывали уехать в Аргентину, поскольку вновь созданное литовско-бельгийское акционерное общество «Лиетгар» (LIETGAR - Lietuvos garlaivių ir prekybos akcinės bendrovės) перевозило эмигрантов в Южную Америку; семейных сбережений хватало на проезд третьим классом. После банкротства общества задаток Григулевичей пропал.
Чтобы сын закончил образование, Надежда Григулевич решила переехать в Польшу, поскольку в Вильно проживала ее сестра. Иосифа приняли в гимназию имени Витовта Великого (с обучением на литовском языке). Его коммунистические идеалы подпитывал муж тетки, активный член Польской коммунистической партии; кроме того, Иосиф не скрывал симпатий к Советской России, поддерживал знакомство с русскими семьями, улучшал знание языка и читал классическую литературу. В то время в Вильно активно проводилась полонизация, караимам Григулевичам приходилось каждые полгода продлевать вид на жительство, причем Иосиф воспринимал процедуру как унизительную.
25 февраля 1932 года Иосиф Григулевич был арестован польской дефензивой в числе тринадцати других учащихся-литовцев - поводом стало распространение коммунистических листовок в гимназии. После предварительного разбирательства за решеткой остались двое - секретарь подпольной комсомольской ячейки Д. Пумпутис и Григулевич, на которого были получены компрометирующие показания. Следствие чрезмерно затянулось, в апреле 1933 года, еще когда Иосиф находился в тюрьме Лукишки в предварительном заключении, от сердечного приступа скончалась 47-летняя мать.
Нелегальная организация комсомольцев по мере возможностей поддерживала Иосифа продуктовыми передачами и денежными суммами для покупки необходимого в тюремной лавке. 17 мая 1933 года был вынесен приговор, о котором писалось в газетах (где подсудимый именовался «Юозас Григулявичус»); процесс получил большой резонанс. Григулевич был признан виновным в коммунистической пропаганде и получил два года условно, своих левых убеждений он принципиально не скрывал во время процесса. Большой скандал вызвало то, что еще не приговоренных молодых людей держали на каторжном режиме, заковывали в кандалы, избивали. Выйдя на свободу, в августе 1933 года Григулевич получил постановление прокуратуры о необходимости в двухнедельный срок покинуть территорию Польши. По рекомендации Политбюро Литовской компартии и руководства Польской компартии молодой активист был командирован в Париж - в один из главных центров польской эмиграции.
В Варшаве Григулевича впервые стал сотрудничать с Международной организацией помощи революционерам (МОПР). Он получил французский паспорт на имя «Мартин Эдмонд Антуан». Прибыв в Париж в октябре 1933 года, Иосиф произвел хорошее впечатление на представителя Польской компартии З. Модзелевского. Тот пристроил молодого человека вольнослушателем в Высшую школу социальных наук, а также на подготовительные курсы при Сорбонне, и ввел в польскую редколлегию журнала МОПР.
Григулевич зарабатывал на жизнь, выступая на митингах солидарности, где его представляли как «жертву фашистского террора» в Литве и Польше; позднее создал мопровскую ячейку, которая активно проявила себя на акциях в поддержку Георгия Димитрова.
В Париже на Григулевича впервые обратил внимание помощник резидента ИНО ОГПУ Александр Коротков, они дважды встречались, однако на вербовочную беседу активист «Юзик» не пришел. По другой версии, Григулевич был с самого начала завербован ОГПУ в Париже Иосифом Фридгутом.
В августе 1934 года представитель Коминтерна во Франции предложил командировать «товарища Юзика» в Аргентину по линии МОПР, что значилось и в его мандате, вшитом за подкладку пиджака. В Буэнос-Айресе его встречали отец и член ЦК Компартии Аргентины Франсиско Муньос Диас, знакомый еще по Парижу. Сначала Иосиф обосновался у отца в Ла-Кларите, поскольку совершенно не знал испанского языка. Он устроился к учителю местной начальной школы - коммунисту - и активно общался с местными жителями, среди которых было много восточноевропейских евреев. С самого начала Григулевич читал много газет и журналов и переводил тексты при помощи польско-испанского словаря.
После первичной адаптации руководство МОПР (в Латинской Америке его именовали «Красной помощью» - исп. Socorro Rojo) перевело «Мигеля» Григулевича в Росарио, где его избрали членом исполкома организации и в редколлегию партийного журнала. Одной из форм работы МОПР был патронат над мигрантами из определенных местностей, которые сидели в одних и тех же тюрьмах.
Григулевич входил в патронат Лукишек, который составляли виленские эмигранты. После переезда в Буэнос-Айрес Григулевич активно занимался самообразованием, посещал партийные курсы и, несмотря на малые доходы, записался в библиотеку и покупал серьезные книги; впервые заинтересовался личностью Симона Боливара. Иосиф состоял в разных организациях, в том числе демократическом клубе «Объединенные литовцы в Аргентине». Григулевич поддерживал связи и в еврейской среде, секретарь организации ДАИА Флора Тофф одно время считалась невестой Иосифа, а сам он более года прожил в доме Мигеля Финштейна - состоятельного аптекаря. Впрочем, самые близкие дружеские отношения связывали Григулевича с Армандо Кантони, будущим секретарем райкома Буэнос-Айреса.
На руководящие позиции в те годы Иосиф не претендовал. На жизнь он зарабатывал журналистикой, также служил страховым агентом и даже продавал радиоприемники. Одна из первых сохранившихся публикаций Григулевича называлась «О социальных координатах танго», где данный музыкально-танцевальный жанр трактовался как «мелкобуржуазный» продукт декадентства и страха перед жизнью. Интересовался спортом и состоял в «Гимнастическо-фехтовальном клубе», который требовал поручительства двух его членов; вступительный взнос составлял 10 долларов - солидную по тем временам сумму.
Вечером 19 июля 1936 года Иосиф Григулевич был арестован аргентинской полицией на вилле писателя и популяризатора марксизма Аугусто Бунхе (главы Независимой социалистической партии Аргентины) в числе 109 посетителей большого праздника. Полиция настаивала, что участники мероприятия слушали передачи московского радио и обсуждали возможность террористической деятельности.
Благодаря усилиям опытных адвокатов и столичных журналистов, все участники мероприятия были освобождены уже на третий день. Для Григулевича арест мог иметь серьезные последствия: аргентинское военное правительство имело пронацистские симпатии и ужесточило законы о нелегальной миграции, тем более что «электрик Мигель» так и не прошел натурализации. В одном из документов, изъятых у Бунхе, имелась схема аргентинского МОПР, где Григулевич (под оперативным псевдонимом) значился как глава одной из ячеек. Этот документ был факсимильно опубликован в одной из газет Буэнос-Айреса. В полиции остались и его отпечатки пальцев. Когда партийная служба безопасности получила сигналы из полиции о неминуемом аресте Григулевича, руководство аргентинской компартии решило удовлетворить его просьбу об отправке на фронт гражданской войны в Испании. Разрешение на въезд подписал лично посол Испании в Аргентине - известный писатель-антифашист Анхель Осорио-и-Гальярдо.
Иосиф Григулевич в молодости
В начале сентября 1936 года Григулевич нанялся помощником повара на греческий пароход, направлявшийся в Антверпен. В Барселону он добирался десять дней через Париж и Тулузу, поездами и даже самолетом, оказавшись на месте 5 октября. По сведениям Марджори Росс, переброской Григулевича, как и тысяч других добровольцев, через испанскую границу занимался югославский уроженец Иосип Броз, будущий маршал Тито.
Получив документы на имя «Хосе Окампо», он направился в Мадрид, где был принят руководителем группы инструкторов исполкома Коминтерна Витторио Кодовильо и генеральным секретарем ЦК испанской компартии Хосе Диасом. В отеле «товарища Хосе» поселили вместе с советским кинооператором Романом Карменом. Буквально на следующий день Григулевича назначили советником Энрике Листера по международным вопросам и одновременно консультантом комиссара Контрераса (как называли агента итальянских коммунистов Витторио Видали).
У Листера произошло знакомство с художником и активистом коммунистической партии Мексики - Давидом Альфаро Сикейросом. В течение месяца Григулевич-«Окампо» проходил боевую подготовку и отличился, командуя небольшой оборонительной операцией в Университетском городке Мадрида - противнику нельзя было сдать Толедский мост.
Вскоре ценного сотрудника перевели на должность помощника начальника штаба Мадридского фронта. Тем не менее он стремился к участию в реальных боевых действиях и отличился под Гвадалахарой, Бриуэгой, Сигуэнсой, Брунете и на Сарагосском направлении. После победы в Бриуэгской битве Григулевич на банкете Двенадцатой интербригады был рядом с Хемингуэем, Эренбургом и Кольцовым. Очень быстро советник и резидент советской разведки А. Орлов принял решение о вербовке «Окампо», тем более что запросил данные на него через Кодовильо.
После перехода на советскую тайную службу Григулевич получил оперативный псевдоним «Юзик», а также документы на имя аргентинского журналиста. В целом его деятельность в Мадриде описывалась противоречиво в разных источниках; например, утверждается, что его «крестным отцом» в советских спецслужбах был Наум Белкин. Людей Орлова - и вообще советских интербригадовцев - в Испании полуиронически называли «мексиканцами», поскольку Мексика в тот период была единственной страной, которая открыто поддерживала республиканское правительство.
В конце ноября 1936 года Григулевича перевели в Сегуридад - комиссариат безопасности Хунты обороны Мадрида. Главной задачей была борьба с мятежниками и их пособниками, которые скрывались в посольствах разных государств. По некоторым сведениям, численность «пятой колонны» достигала 8000 человек. 4 декабря группа, в которую входил и Григулевич, взяла штурмом комплекс финского посольства, при этом было арестовано около 2000 человек; были обнаружены склады оружия и мастерская по снаряжению гранат. Оказалось, что сторонников франкистов укрывали в посольстве за плату, достигавшую полутора тысяч песет. В ту же ночь было захвачено посольство Чили, в результате чего были получены важные документы; было арестовано около ста противников республиканцев.
На следующий день были взяты штурмом посольство Перу и большой дом по соседству; не обошлось без перестрелки, были жертвы с обеих сторон. Была захвачена радиостанция с оператором и набором шифров, было доказано, что под эгидой посольства действовали фалангисты. Во время обыска дома, принадлежавшего посольству Турции, было изъято сто ящиков оружия для фалангистов. Тем не менее с большинством задержанных (некоторые были изобличены в связях с гестапо) ничего не сделали и депортировали во Францию. По одной из версий, среди задержанных был будущий канцлер ФРГ Вилли Брандт.
11 декабря 1936 года ИККИ, выражая волю И.В. Сталина, информировал Компартию Испании, что троцкисты подлежат безусловной «политической ликвидации», что было истолковано в однозначном смысле. Григулевич сыграл важную роль в этих событиях, участвовал в ликвидациях, а также обучал диверсантов. Изначально планировалось использовать анархистов как союзников коммунистов в деле искоренения троцкизма в Испании, однако действия советской стороны спровоцировали восстание в Барселоне. Возглавляли его Андрес Нин и POUM, которые 1 мая сняли свои воинские части с фронта, обосновывая это «самозащитой».
3 мая 1937 года Григулевич (под кодовым именем «Макс») с возглавляемым им отрядом (10 человек) был срочно командирован в Каталонию, где и оставался по крайней мере до июня. Согласно версии, которую изложил спустя полвека сам Григулевич, арест анархистов («Операция Николай») превратился едва ли не в фарс: когда боевики ворвались в одну из явочных квартир, они обнаружили там интернационалистов с их женами - русскими и украинками, которые угостили сотрудников Сегуридад водкой и блинами. В действительности Григулевич действовал совместно с помощником резидента - известным деятелем спецслужб Наумом Эйтингоном, но именно «Юзик» сыграл важную роль в захвате и ликвидации А. Нина. Андреса Нина доставили в Мадрид и подвергли пыткам, причем Григулевич был переводчиком на допросах. Попутно он готовил материалы, дискредитирующие членов POUM.
После этого Эйтингон отправил Григулевича переводчиком на Международный конгресс писателей в защиту культуры, также организованный по прямому указанию Сталина. В конгрессе участвовали Сикейрос, Диего Ривера, Тина Модотти, Илья Эренбург, Андре Мальро, Луи Арагон, Уолдо Фрэнк, Октавио Пас, Анна Зегерс. Главой советской делегации был Михаил Кольцов, генеральным секретарем конгресса - министр образования Испании, коммунист Хесус Эрнандес Томас.
За день до открытия конгресса в Валенсии, 3 июля был дан торжественный обед в честь Пабло Неруды. Одной из главных тем конгресса стало осуждение Андре Жида за книгу «Возвращение из СССР», защищать его осмелились только А. Мальро и О. Пас. Основным политическим содержанием конгресса было отождествление понятий «антифашист» с «коммунистом» и «социалистом». Было зачитано послание Альберта Эйнштейна, заявившего, что героическая борьба испанского народа за свободу и достоинство - это единственное, что позволяет сохранить надежду на лучшие времена. 6 июля из Валенсии делегаты были перевезены в Мадрид; следующие сессии конгресса проходили в Барселоне и Париже, что позволило недоброжелателям в прессе сравнивать мероприятие с «бродячим цирком».
В Барселоне Григулевич встречался с Эриком Блэром, которому не понравился настолько, что получил от него прозвище «Чарли Чан».
Получив высокую оценку от А. Орлова и Н. Эйтингона, Григулевич стал доверенным лицом советских органов разведки. Его назначили куратором и переводчиком группы Чкалова, Байдукова и Белякова, возвращавшихся из США через Мадрид; Григулевич должен был сопровождать летчиков до Парижа. После приобретения для испанской резидентуры фотоаппарата, принадлежностей и канцтоваров Григулевич был направлен в СССР, получив паспорт на имя «Хосе Перес Мартин». Участников операции по ликвидации барселонского мятежа отправили в Сочи и Гагры.
В октябре 1937 года Григулевич был командирован на учебные курсы разведчиков-нелегалов в Малаховке, где проходил спецподготовку по линии ИНО. По некоторым сведениям, он не хотел покидать Испанию, но угроза разоблачения была слишком велика. В характеристике говорилось: «В процессе обучения проявил творческий подход и разумную инициативу. Считает и твердо убежден, что без знания иностранного языка, - особенно местного, национального, - не может быть разведчика, тем более разведчика-нелегала. Сам он, как показали занятия, хорошо владеет испанским и французским языками, без затруднений может вести беседы на любые темы... Умеет хорошо выражать свои мысли и чувства и заразить ими других... Обладает качествами, которые помогают ему находить общий язык с любым человеком. В разговорах с преподавателями и инструкторами его никто не принимал за русского, все считали его иностранцем. Да и сам он придерживался этой легенды».
Куратором Григулевича был Сергей Шпигельглас. Из Иосифа готовили боевика-ликвидатора. Главной страной его специализации была избрана Мексика, в которой скрывался Лев Троцкий. Ремеслу нелегала-наблюдателя и аналитика Иосифу Ромуальдовичу пришлось учиться самостоятельно.
В начале апреля 1938 года Григулевич (получивший кодовое имя «Фелипе») и его напарник - испанец Эмилио Санчес (оперативный псевдоним «Марио») - были из Новороссийска командированы в США. Добравшись до Нью-Йорка на советском пароходе, они поступили в распоряжение резидента Петра Гутцайта, который работал с ними лично, учитывая специфику задания - ликвидацию Троцкого. Он снабдил агентов 2000 долларов, установил условия связи и отправил в Мехико через Санта-Фе.
В столицу Мексики Григулевич и Санчес прибыли в мае. Из-за накрывшей спецслужбы СССР волны репрессий связь с Гутцайтом оборвалась - он был вызван в Москву и арестован в октябре 1938 года. Попытки Григулевича выйти на связь - он даже специально ездил в Нью-Йорк - оказались безрезультатны. Единственной отдачей стало знакомство с революционером Луисом Ареналем, который сотрудничал с Григулевичем долгие годы. Ожидая новых поручений, «Фелипе» был вынужден работать в Мехико официантом, попутно вживаясь в мексиканскую среду; неопределенность длилась около полугода.
Вновь связь восстановилась в апреле 1939 года с новым резидентом Исхаком Ахмеровым. Летом Григулевич был вызван в Нью-Йорк для промежуточного отчета. К тому времени в Москве была начата «Операция "Утка"» под началом Эйтингона.
В самом конце 1939 года Григулевич был вызван в Москву, несмотря на то, что началась война в Европе. Его вывезли на советском пароходе из Сан-Франциско во Владивосток и далее по Транссибу. С собой агент «Фелипе» вез план дома Троцкого на улице Вены; кроме того, наркомвнудел Лаврентий Берия хотел лично получить характеристику на Давида Сикейроса, который планировался главой штурмового отряда. Работа Григулевича была признана «удовлетворительной», и он получил приказ завершать операцию.
С февраля 1940 года Григулевич планировал действия группы Сикейроса. В документах «Митрохинского архива» именно Григулевич назывался руководителем и организатором нападения. Слежка за домом Троцкого была круглосуточной, в ней участвовали мексиканские комсомольцы и партийные активисты. В охране Троцкого служил Шелдон Харт, лично знавший Григулевича и внедренный в ближний круг Льва Давидовича спецслужбами.
Нападение было назначено в ночь с 23 на 24 мая 1940 года, поскольку в этот день привратником был знакомый Григулевича. На ускорении операции настаивал также Эйтингон, стремясь приурочить громкую ликвидацию к проходящим в Мексике выборам. По приказу из Москвы после завершения операции Григулевич должен был перебираться в Аргентину, натурализоваться там и создать разветвленный нелегальный разведцентр, работающий во всех сопредельных странах, включая Бразилию.
Покушение было совершено в ночь на 24 мая 1940 года в форме налета. Около четырех утра двадцать человек - все ветераны испанской гражданской войны, в том числе В. Видали, - в форме мексиканской полиции и армии при поддержке охранника Шелдона Харта ворвались во внутренний двор дома Троцкого.
В течение 10-15 минут они расстреливали спальню Троцкого, также оставив у ее дверей бомбу, которая, однако, не сработала. Троцкий и его жена Наталья Седова бросились на пол и оказались в «серой зоне». Открывший нападавшим ворота Шелдон Харт был ими схвачен и убит; тело его нашли только спустя месяц. Согласно заявлению Эйтингона 1953 года, Шелдон Харт пытался помешать осуществлению операции, приведя налетчиков в помещение, «где не было ни архива, ни Троцкого». Последний затем установил Харту мемориальную доску, указав, что он «убит Сталиным».
После провала покушения Григулевич скрывался на квартире своей жены, а затем в частной клинике для душевнобольных (при помощи доктора Барского, который работал некогда в интербригадах). Позднее он рассказывал, что не пытался симулировать психическое расстройство: для врачей и обслуживающего персонала достаточно было того, что он оказался в лечебнице. Из Москвы поступило указание помочь Григулевичу покинуть Мексику, на что выделялось 10 000 долларов.
Он успешно переправился в США, где руководил отправкой семьи Л. Ареналя в Советский Союз. Секретным постановлением Президиума Верховного Совета СССР Григулевич в июне 1941 года был награжден орденом Красной Звезды за «образцовое выполнение специальных задач». Согласно одной из версий, награждение было связано с участием агента Фелипе в ликвидации перебежчика Вальтера Кривицкого, о чем Григулевич впоследствии рассказывал своему другу и ученику Николаю Леонову. Последний утверждал, что Кривицкий успел покончить с собой раньше, чем Григулевич до него добрался, но положенные награды Иосиф получил.
Из-за того, что расследование покушения на Троцкого набирало обороты, его жене Лауре Агиляр Араухо пришлось перебираться в Нью-Йорк под опеку советской резидентуры (с присвоением оперативного имени «Луиза»). Григулевич получил приказ о переводе его во внешнюю разведку с назначением в Буэнос-Айрес (оперативный псевдоним «Артур»). О возможности воссоединения с женой Центр не дал указаний.
Прибыв в Аргентину по чилийскому паспорту 24 декабря 1940 года, Григулевич зарегистрировался как «Хосе Ротти» и приступил к процедуре натурализации. В результате, получив аргентинский паспорт, он стал «Хосе Григулявичусом». Используя в качестве базы аптеку своего отца, почти полностью утратившего трудоспособность, он наладил связи с фармацевтическими фирмами, что было хорошим прикрытием для нелегальной деятельности. Главным его партнером стал Теодоро Штайн; Григулевич стремился, чтобы бизнес-прикрытие никогда не было фиктивным.
Назначение Григулевича резидентом в Аргентине не было случайным. Создавать резидентуру надо было в буквальном смысле на пустом месте, поскольку с Буэнос-Айресом у Москвы не было дипломатических отношений. Однако в советской разведке существовало убеждение о существовании в стране опорных баз нацистов, что подпитывалось политикой ФБР: в июне 1940 года Эдгар Гувер представил план создания специальной разведслужбы для противодействия нацистам по всей территории Латинской Америки. Судя по опубликованным документам Коминтерна, в 1940 году против Григулевича велась некая подковерная интрига, он обвинялся в том, что не был гражданином СССР, якобы препятствовал убийству Троцкого и т.д. При этом Григулевич был фактически единственным источником политической и экономической информации о Южной Америке.
После начала Великой Отечественной войны Григулевич был оформлен штатным резидентом в Южной Америке. После переезда Сикейроса в Чили Григулевичу пришлось основать первую базу своей новой структуры в Сантьяго-де-Чили, возглавленную Л. Ареналем.
В Буэнос-Айресе большую поддержку Григулевичу оказали В. Кодовилья и его протеже Хуан Хосе Реаль, который возглавлял секретную службу Компартии Аргентины. В разведсети Григулевича стали работать Аугусто Уэрта и его жена (оперативные имена «Бланко» и «Дора»), благодаря связям которых к началу 1942 года советская резидентура располагала 80 активными сотрудниками: служащие военного министерства, депутаты, дипломаты, коммерсанты, журналисты, активисты национальных общин, технические служащие ряда посольств, а также хозяин брачного агентства и профессиональный контрабандист. Входил в разведсеть и кинооператор Рикардо Белес, известный своим фильмом о войне в Чако; до 1944 года он осуществлял курьерскую связь с США. Вторым помощником резидента «Артура» был итальянец Васко Галетти («Маго») - профессиональный нелегал.
Собранная им диверсионная группа включала 8 человек: четырех украинцев, поляка Феликса Вержбицкого, испанца и двоих аргентинцев. Всех привлекали исключительно на идейной - антифашистской - основе. Действовать приходилось практически в автономном режиме, связь с Москвой была нерегулярной и почти всегда с оказией. Например, несколько денежных переводов и писем были переданы в Нью-Йорк через коммерсанта Федерико Лакроса, писателя Хакобо Мучника, эмигрантку Лидию Альтшулер; очень сложной была система «почтовых ящиков», через которые можно было оперативно передать информацию или деньги, не менее шести из них были раскрыты полицией и жандармерией. Первоначально предполагалось уничтожить зерновые запасы, отправляемые в Третий Рейх из Аргентины, путем заражения складов грибком или саранчой. Хотя идея казалась перспективной, в земледельческих районах страны не было надежных исполнителей, связанных с коммунистической партией.
В декабре 1941 года Вержбицкий снял помещение рядом с портом Буэнос-Айреса, где наладил изготовление мин, в качестве помощника привлек своего друга - рабочего порта Павла Борисюка, уроженца Волыни. Компоненты для зажигательной смеси можно было приобрести в свободной продаже, не вызывая подозрений, а запал позволял замедлять срабатывание на срок до двух недель. Благодаря деятельности поляка были потоплены суда, перевозившие из Южной Америки стратегическое сырье для Третьего Рейха; так, в порту Буэнос-Айреса был сожжен склад с 40 тыс. тонн селитры, подготовленной для вывоза в Германию. Один только материальный ущерб составил 150 000 долларов; по отчету Григулевича, общая сумма расходов составила около 2000 долларов США.
Удалось сжечь склад бумаги фирмы «Гете» и редакцию газеты «Памперас» - фактически филиала геббельсовской Völkischer Beobachter. Первоначально зажигательные снаряды маскировались под пакеты с мате и проносились вместе с едой, не вызывая подозрение у полиции и портовой охраны. После того, как на месте пожаров стали обнаруживаться оболочки снарядов, пришлось разнообразить формы. Например, «зажигалка» делалась в форме грелки и прибинтовывалась к бедру или груди.
В общей сложности «Д-группа» осуществила около 150 успешных поджогов. Согласно отчету, утвержденному Центром, группой Григулевича были потоплены два трансатлантических грузовых судна с 10 тысячами тонн селитры на борту каждого; сожжены три баржи с селитрой в акватории порта и партия казеина в трюмах сухогруза.
Поскольку советское представительство разведки существовало в Уругвае, в конце 1941 года Григулевич создал там тыловую базу, которая занималась легализацией агентов и латиноамериканских коммунистов. Например, для легализации 30-летнего агента приобреталась метрика умершего столько же лет назад ребенка, с которой можно было получить удостоверение личности в полиции. Далее в конторе записи актов гражданского состояния оформлялось удостоверение о гражданстве, на основе которого далее выписывался заграничный паспорт. Благодаря одному из начальников полиции - коммунисту - удалось переправить несколько десятков агентов-испанцев с уругвайскими паспортами для организации движения «маки» во Франции. Таким же образом был изготовлен паспорт для Лауры Григулевич - на имя «Инелии Идалины де Пуэрто-Невьес». Она прибыла в Аргентину через Тихоокеанское побережье (от Сан-Франциско до Вальпараисо) и далее Трансандинской железной дорогой.
Зажив семейной жизнью, Григулевич прописался на новом месте под фамилией жены - Араухо. Соседи считали Хосе французом, а в его жене уверенно опознавали мексиканку. По документам Григулевич числился коммивояжером, что оправдывало его разъезды; в действительности Иосиф и Лаура занимались только делами разведсети; супруга была бухгалтером и шифровальщицей. Из соображений конспирации напрямую с членами «Д-группы» Григулевич вообще не контактировал.
После переворота 4 июня 1943 года новое военное правительство значительно усилило меры против иностранных разведок на территории Аргентины. «Точка» на территории Чили также привлекла внимание спецслужб из-за слишком тесных контактов с послом Кубы, связанным с Коминтерном. Между тем в конце 1944 года в результате взрыва при изготовлении зажигательных снарядов был тяжело ранен Вержбицкий - он потерял руку и почти полностью лишился зрения. После инцидента с Вержбицким, в декабре того же года был арестован Виктор Дефруэтос - консультант «Д-группы» по теории и практике саботажа. Он находился в конфликте с руководством Компартии Чили и перебрался в Аргентину не по своей воле, кроме того, нарушал правила конспирации. После этого Григулевич запросил санкцию Москвы на сворачивание действий в Аргентине и эвакуацию в Уругвай.
Куратором Григулевича в Монтевидео был советский консул Валентин Рябов, возглавлявший и резидентуру в этой стране. Одной из главных проблем была эвакуация архива, накопившегося за много лет разведывательной деятельности. Его удалось вернуть через посредничество врача и политика-эмигранта Эмилио Тройсе, знакомого с Григулевичем с 1930-х годов. Бумаги были пересланы дипломатической вализой под видом личного архива Тройсе. Архив позволил отчитаться в многолетней деятельности и развеять сомнения относительно контактов агента «Артура».
В Уругвае Григулевич стал заместителем В. Рябова, который не знал испанского языка и был перегружен своей прямой дипломатической работой. Иосиф стремился после окончания войны вернуться в Испанию, где у него оставалось множество знакомых, хотя Центр считал это главным препятствием для работы в этой стране. Наконец, было решено направить «Артура» в Бразилию для окончательной легализации и подготовки к внедрению в Европу.
В январе 1945 года по просьбе Рябова Григулевич написал объемный отчет «Аргентина как центр международных противоречий в Южной Америке», по стилю и содержанию напоминающий его будущие книги.
Поскольку с 11 декабря 1944 года между Чили и СССР были установлены дипломатические отношения, летом 1945 года Григулевич был направлен за Анды, чтобы передать секретному отделу свои контакты. Одним из этих контактов был эмигрант-костариканец - писатель Хоакин Гутьеррес Мангель, который был помощником коста-риканского консула Борбона и членом коммунистической партии. Он создал для Григулевича новую легенду - незаконнорожденного отпрыска знатного семейства кофейного плантатора из Алахуэлы, который был вывезен матерью в Чили и постоянно проживал там.
Результатом стало получение легального паспорта гражданина Коста-Рики на имя «Теодоро Бонефиль Кастро», которое и стало для Григулевича основным на весь оставшийся период его нелегальной деятельности. Судя по результатам разысканий Марджори Росс, «Теодоро» было именем деда Хоакина Гутьерреса, а «Бонефиль» - бабки. Вероятно, он воспринимал Григулевича как агента Коминтерна, который нуждался в надежных документах, чтобы покинуть Южную Америку. В августе 1945 года «Теодоро Кастро» даже получил рекомендации от генерального консульства Коста-Рики на имя крупнейших кофейных плантаторов этой страны. Лаура Григулевич тогда же официально оформила уругвайское гражданство (по-прежнему на имя «Инелия Идалина дель Пуэрто Невьес»): вслед за мужем в Чили ее не выпустили.
На второй день после установления Боливией дипломатических отношений с СССР чета Григулевичей, имевшая предписание посетить Боливию, Бразилию и отправляться в Коста-Рика, прибыла в Боливию, и Иосиф Ромуальдович немедленно взялся за подготовку аналитических описаний положения в стране. Согласно одной из легенд, которую активно распространял и сам Григулевич, в департаменте Потоси он встречался с одним из индейских вождей, взявшим себе псевдоним «Ленин», который хотел поднять восстание за установление советской власти. Он при этом рассчитывал на Коминтерн, который к тому времени уже два года как не существовал, и требовал точную сумму денег - 65 666 долларов США.
Из-за того, что в Боливии не было собственной коммунистической партии, столь многообещающая возможность осталась нереализованной. По другой версии, советский разведчик и «Ленин» не смогли договориться о финансировании восстания (Москва выделяла ровно 60 тысяч долларов). Перед переездом в Бразилию, согласно его собственным рассказам 1980-х годов, Григулевич совершил короткий визит в Сан-Хосе, чтобы ориентироваться в обстановке на своей «родине». По другой версии, излагаемой им самим, Иосиф Ромуальдович никогда не посещал Коста-Рики.
В Рио-де-Жанейро, следуя инструкциям, Григулевич открыл книжный магазин и не занимался оперативной работой до прибытия куратора из Центра; собственной резидентуры в стране не было. За два месяца он освоил местный язык. В декабре 1945 года, когда Григулевич приехал в Уругвай для отчета, один только список полезных связей в Рио занял около десяти страниц. Самовольство «Артура» вызвало у начальства сильное раздражение: диктаторский режим Дутры был жестким, а местная коммунистическая партия была полна агентов и провокаторов. Во время пребывания в Монтевидео Иосиф и Лаура еще раз оформили свой брак по гражданской церемонии, поскольку у обоих были новые документы и личности.
В июле 1946 года разразился большой скандал вокруг генконсула В. Рябова из-за попытки издания в Бразилии перевода «Краткого курса истории ВКП(б)». С новым послом Я. Сурицем у Григулевича отношения не сложились, и он устроился помощником консула Коста-Рики. После разрыва советско-бразильских отношений Григулевичи в ноябре 1947 года были отозваны в СССР.
Супруги Григулевичи прибыли в Москву за несколько дней до нового, 1948 года. Около полугода ушло на акклиматизацию и писание отчетов. 28 апреля 1948 года Григулевичи получили советское гражданство и паспорта на свои настоящие имена. Лето Иосиф и Лаура, которым выдали временные советские паспорта на имя Василия и Татьяны Абрикосовых, провели на черноморском побережье Кавказа.
В Москве им была выделена двухкомнатная квартира в новом доме на Ленинградском проспекте. Григулевич прошел многомесячный индивидуальный курс оперативной работы и сам готовил учеников. Летом того же года Григулевич совершил кратковременный визит в Нью-Йорк. Основной целью была заброска оборудования для «точки» Рудольфа Абеля, которому предстояло обосноваться в качестве резидента.
После возвращения Григулевич 15 октября 1948 года подал заявление о принятии его в ряды ВКП(б). Просьба была удовлетворена: по приказу Георгия Маленкова его заочно приняли кандидатом в члены партии. Кроме того, в девятом номере журнала «Большевик» за 1949 год была опубликована первая на русском языке научная публикация Григулевича (под псевдонимом «И. Лаврецкий») - рецензия на монографию Л. Зубка. В «Литературной газете» (№ 55 за 1949 год) И. Лаврецкий опубликовал обзор «Новейшего путеводителя по Европе» Т. Филдинга. Поскольку истекал срок действия коста-риканского паспорта Теодоро Б. Кастро, Григулевичу была устроена кратковременная командировка по маршруту Москва - Прага - Цюрих - Берн - Женева - Париж для изучения режима пересечения границы и продления действия паспорта. Уругвайские документы Лауры Григулевич были действительными.
16 мая 1949 года был утвержден план переброски пары нелегалов в Италию через Данию, Бельгию и Францию. Основной легендой было создание аргентинского представительства импортно-экспортной фирмы «Гальярдо».
После прибытия в Рим (официально - для духовного утешения после смерти сына) супруги Кастро наладили отношения с дипломатическими представителями Коста-Рики и Уругвая. Особое расположение Григулевичу выказывал генеральный консул доктор Антонио А. Фасио Ульоа, который вошел в компаньоны фирмы своего «земляка». Уругвайский консул Карлос Ориве помог Григулевичам оформить постоянный вид на жительство и устроил Теодоро Кастро секретарем.
Григулевич должен был работать в автономном режиме, оговоренные встречи устраивались только с резидентами, работавшими в сопредельных странах. Летом 1950 года в Париже агенту «Максу» сообщили, что он принят в ряды ВКП(б) без кандидатского стажа. Другим местом встреч была Вена; посещение этих городов было легко залегендировать. К. Ориве свел Григулевича с отставным итальянским военным, который имел опыт работы с эфиопским кофе. Со временем фирма стала успешно торговать швейными машинками, автопокрышками и даже консервами. Часть доходов пересылалась в Консепсьон-дель-Уругвай, в котором доживал свои дни его отец Ромуальд Григулевич. 20 августа 1950 года он скончался от онкологического заболевания.
В октябре 1950 года в Рим прибыла коста-риканская делегация, участники которой в основном преследовали коммерческие интересы. Возглавлял ее бывший президент Луис Отилио Улате Бланко, а в ее состав также входили отставные министры, посол Коста-Рики во Франции и другие лица. У Григулевича не было возможности согласовать свои действия с Центром, и он пошел на контакт самостоятельно. Первым успехом стала организация аудиенции костариканцев у папы римского Пия XII.
Знакомство с доном Улате Бланко длилось около двух месяцев, и в конце концов влиятельный политик заявил, что Теодоро Кастро является его дальним родственником (внучатный племянник мужа тетки матери). Предварительно он навел справки в Италии, Бразилии и Уругвае, получив самые лестные характеристики. В результате экс-президент и предприниматель стали соучредителями фирмы по реализации коста-риканского кофе в Европе.
Сравнительно быстро оборот составил 300-350 мешков в месяц, принося до 50 000 долларов за партию. Кроме того, Теодоро Кастро основал в Риме «Академию Сан-Андрес-ди-Серравалле» (Academia de San Andrés de Seravalle), названную в честь римского покровителя коста-риканцев - герцога Альберто ди Серравалле, которая присуждала почетные степени и награды коста-риканским политикам. Уругвайский консул свел Григулевича с доном Джулио Пачелли - племянником папы римского и начальником ватиканской гвардии, влиятельным банкиром и коммерсантом. По совместительству он являлся нунцием Коста-Рики. Пробная сделка с Ватиканом составила 150 мешков кофе. Далее Теодоро Кастро стал добиваться открытия прямого сообщения по маршруту Генуя - Пуэрто-Лимон, что должно было сократить потери при перевозках фруктов; объем пробной сделки вновь созданной банановой монополии составил 800 тонн.
Улате Бланко был настолько впечатлен аналитическими способностями Григулевича, что заказал ему план собственной избирательной кампании. Она имела успех, поэтому в 1951 году Теодоро Б. Кастро получил предложение занять пост первого секретаря генконсульства Коста-Рики, поскольку дипломатическая миссия была сильно стеснена в средствах. Дипломатический паспорт № 2026 и документы, подтверждающие полномочия, он получил в июле 1951 года.
Также он был назначен делегатом от Коста-Рики на итало-американской конференции по международной торговле в Падуе. Дипломатический статус не позволял Григулевичу заниматься коммерцией, поэтому было решено (с согласия Центра) командировать Лауру в Сан-Хосе, чтобы «пробить» специально под него посольство в Риме. Личный визит Т. Кастро был признан несвоевременным, чтобы не привлекать внимания ЦРУ к его персоне. Донья Кастро официально должна была выбрать на «родине» своего мужа недвижимость. Миссия удалась: в марте ее принял под покровительство министр иностранных дел Бустаманте, недавно вернувшийся из Рима, а затем принял и президент Улате Бланко. Был учрежден пост посла и выписан дипломатический паспорт, а также присланы коды для ведения секретной переписки. Вручение верительных грамот президенту Италии состоялось 14 мая 1952 года.
Иосиф Григулевич - посол Коста-Рики в Италии
Данный акт в многочисленных публикациях рассматривается как вершина достижений советской разведки. Резиденция и офис посла располагались на улице Бруно Буоцци, дом № 105, в престижном районе Париоли; при этом на представительские расходы правительство Коста-Рики смогло выделить всего 200 долларов в месяц. Крупным успехом посла Коста-Рики стало папское благословение для президента Улате Бланко, после того, как на него совершил наезд велосипедист.
Руководствуясь заданием Центра, Григулевич стал налаживать отношения с дипломатическими кругами США, в частности послом Э. Банкером. Удалось подружиться с отставным американским дипломатом, бывшим сотрудником военной разведки, который сообщил о размещении усовершенствованного атомного оружия на ряде баз в Европе и Азии. Григулевич смог раздобыть и американские сравнительные оценки военного потенциала США и СССР. Много важной информации дали и военные круги Италии.
Со временем Григулевич оказался вхож в Ватикан и в общей сложности побывал на пятнадцати аудиенциях понтифика, в том числе однажды был удостоен встречи с Пием XII наедине. Он должен был прокомментировать парижскую VI сессию Генеральной Ассамблеи ООН 9 ноября в Пале-Шайо, на которой присутствовал как представитель Коста-Рики. На этом заседании Теодоро Кастро был представлен госсекретарю Ачесону и британскому министру иностранных дел Идену, а также А. Я. Вышинскому, который, вероятно, не был в курсе его истинного статуса. Во время сессии делегация Коста-Рики поддержала требование греческого правительства вернуть на родину детей, эвакуированных в социалистические страны во время гражданской войны. Не делалось секрета, что речь для делегата Хорхе Мартинеса Морено писал Теодоро Кастро.
В феврале 1952 года Теодоро Кастро являлся делегатом от Коста-Рики на IX Конгрессе аграрной промышленности в Риме, а месяц спустя - на XI сессии Международного консультативного комитета по хлопку, также проходившей в Риме. Великий магистр и Суверенный совет Мальтийского ордена на заседании 21 ноября 1953 года одобрили прием Теодоро Кастро в рыцари ордена, присудив ему степень третьего класса ордена Заслуг pro Merito Melitensi как «доброму католику, осененному альтруистическим благородством духа».
Самым серьезным просчетом Григулевича - разведчика и дипломата - была ситуация со Свободной территорией Триеста, которая находилась под контролем англо-американских сил и была объектом притязаний как Италии, так и Югославии. Генеральным секретарем Компартии Триеста был хорошо ему знакомый В. Видали.
В 1953 году Теодоро Б. Кастро принял решение учредить в Триесте консульство Коста-Рики, не согласовав его ни с Центром, ни с МИДом «своей» страны. Одновременно он сделал запрос об изменении торгового договора Италия - Коста-Рика в связи со статусом Триеста. Перспективы были блестящие: в Триесте проводилась всемирная выставка кофе, причем костариканский павильон посетило 60 000 человек; было получено приглашение на аналогичную выставку в Загребе, которая должна была открыться в сентябре того же года. Непродуманные действия спровоцировали резкую реакцию с трех сторон, включая МИД Италии, куда Кастро был вызван и получил требование отозвать запрос у оккупационных властей, что и было сделано с извинениями.
После начала в 1948 году советско-югославского конфликта лично И. В. Сталин санкционировал ряд операций советских спецслужб, направленных на физическое устранение И. Тито. МГБ были заведены литерные дела «Стервятник» и «Нерон», однако фактическая реализация планов осложнялась эффективной работой югославской контрразведки, уничтожившей на территории страны агентуру советских спецслужб.
В период 1948-1953 годов было изобличено 29 высокопоставленных советских агентов, в том числе военный атташе Югославии в Москве и его сотрудники. Поздней осенью 1952 года министр государственный безопасности С. Игнатьев направил Сталину рукописный документ, существующий в единственном экземпляре, содержащий проект покушения на маршала Тито.
Наилучшим вариантом для его реализации было задействование агента «Макса» - то есть И. Григулевича, характеристика которому была дана в документе. Согласно мемуарам П. А. Судоплатова, 20 февраля 1953 года ему был показан этот документ, в котором предлагалось агенту «Максу» добиться личной аудиенции у Тито, на которой следовало выпустить в маршала дозу бактерий легочной чумы, достаточную для смерти всех присутствующих в помещении лиц. Сам агент заблаговременно должен был быть привит противочумной сывороткой. Альтернативой был вариант убийства Тито во время визита в Лондон или во время посещения маршалом дипломатического приема в Белграде.
Эти планы разрабатывались А. Коротковым, главой Четвертого управления Комитета информации, в котором с 1947 года служил Григулевич. Судоплатов заявлял, что эти варианты предложил сам Григулевич. Впрочем, как утверждал Ю. Папоров со слов самого Григулевича, задание, которое агенту переслали из Москвы, было до такой степени абсурдным и откровенно самоубийственным, что он принялся предлагать свои варианты, стремясь выиграть время. После смерти Сталина задание было отменено.
Смерть советского вождя вызвала большое потрясение и на прокоммунистически настроенном итальянском Севере: в Милане закрылись почти все заводы и фабрики, а итальянская Конфедерация труда пыталась добиться от правительства официального траура по всей стране, впрочем, безрезультатно. В Риме прошло шествие с требованием вернуть Триест Италии.
Весной 1953 года Григулевичу пришлось одновременно решать несколько задач: глава объединенного МВД Лаврентий Берия вызвал разведчика в Москву через Вену для консультаций об улучшении отношений между СССР и Югославией. Теодоро Кастро также был должен выяснить по ватиканским каналам, как Европа отнесется к идее объединения Германии. В свою очередь, министр иностранных дел Фигерес во время визита в Рим поручил своему послу начать реализацию программы привлечения в следующие пять лет 50 000 итальянских эмигрантов для развития экономики страны - выращивания риса и древесины.
22 июля 1952 года Теодоро Б. Кастро был назначен полномочным министром Коста-Рики в Югославии. Во второй половине 1952 года Григулевич дважды посещал Белград, завел полезные знакомства, в том числе по делам своего итальянского бизнеса. Коста-риканский кофейный павильон посещало 50 000 человек в день (там демонстрировались также какао и табак), а центральная газета «Борба» опубликовала интервью с послом Кастро.
Иосиф Григулевич и Иосип Броз Тито
Вручение верительных грамот Тито состоялось 25 апреля 1953 года в Белом дворце в Белграде, причем церемония не была формальной, и Теодоро Кастро имел с маршалом Тито светскую беседу. Восстановить ход и логику дальнейших событий возможно с трудом. Судоплатов полагал, что в мае 1953 года Григулевич уже был в Москве, что опровергается дипломатической перепиской с Сан-Хосе.
Обнародованные документы позволяют заключить, что еще в ноябре 1953 года Теодоро Кастро представлял Коста-Рику на VII сессии Продовольственной и сельскохозяйственной организации ООН (ФАО). Правительство Коста-Рики официально отстранило полномочного министра 16 января 1954 года, не получая прошения об отставке. Имелась лишь телеграмма в МИД Коста-Рики, отправленная Григулевичем 5 декабря 1953 года; в ней говорилось, что состояние здоровья его жены требует срочного отъезда в Швейцарию. И это соответствовало действительности: у Лауры и Иосифа родилась дочь, и роды были сложными.
Судя по документам Национального архива Коста-Рики, Кастро покинули Рим 10 декабря 1953 года и исчезли навсегда. Срочный отъезд Григулевича из Италии был осуществлен вовремя, ибо его персона стала слишком заметной для разведчика-нелегала. В частности, изумление светского общества в Риме вызвало то, что посол Коста-Рики, друг Ватикана и рыцарь Мальтийского ордена, не стал крестить свою дочь, а в его доме не было никаких священных изображений. Странным казалось и то, что Кастро всегда избегал контакта с советским посольством и его персоналом, заявляя, что не желает иметь с ними ничего общего. Бывали и мелкие «проколы»: весной 1953 года Теодоро Кастро добился от министерства сельского хозяйства стипендии для обучения в Риме Сесара Вальверде Вега, лично встречал художника и устроил в его честь большой прием в дорогом ресторане. В отчете начальству он писал, что коста-риканцы особым способом чистят апельсины, о чем сам Григулевич не догадывался. По счастью, его оплошность осталась незамеченной.
Важным предлогом ухода Теодоро Кастро с должности посла были его трения с новым президентом Фигересом, который назначил нового посла по особым поручениям для Франции и Италии. Отъезд готовился еще с сентября и обставлялся так, чтобы не казаться бегством. В Коста-Рике чрезвычайно быстро забыли о бесследном исчезновении посла с женой и дочерью. В то же время его связи за «железным занавесом» и среди латиноамериканских и европейских коммунистов были «секретом Полишинеля», о его отъезде в одну из социалистических стран ходили слухи, но они не переросли в скандал.
Одной из причин отзыва Григулевича в Москву стало раскрытие личности Рамона Меркадера, который все еще находился в заключении. Примерно в это же время американские спецслужбы расшифровали радиограммы резидентуры в Мехико 1940 года, направленные в Нью-Йорк и Москву, что могло привести и к раскрытию личности «Артура» - Григулевича (чего в действительности не произошло).
Во второй половине декабря 1953 года семью Григулевичей вывезли в Вену, еще оккупированную войсками союзников, и далее направили в Москву, где поселили в квартире на Песчаной улице. Из имущества с собой у них были только книги, носильные вещи и некоторые детали обстановки, купленные в Вене, включая детскую ванночку. В столице СССР после смерти Сталина и казни Берии было неспокойно, особенно в спецслужбах. Судя по всему, Григулевич мог опасаться, что от него попытаются избавиться как от нежелательного свидетеля.
Новое руководство ему откровенно не доверяло, хотя проверка, проведенная в июле 1954 года, показала, что эвакуация Григулевичей из Рима не вызвала подозрений и не оставила следов. Тогда же Иосифа Ромуальдовича перевели в резерв нелегальной разведки, вернули советский паспорт и позволили пользоваться настоящим именем; Лаура Григулевич из-за незнания русского языка была залегендирована как испанская эмигрантка. В семейной жизни они также общались по-испански. После настойчивых просьб Григулевич был рекомендован в Высшую партийную школу при ЦК КПСС, которую успешно окончил в 1956 году. В том же году он был уволен из нелегальной разведки, в которой прослужил 19 лет и 7 месяцев. Его жена Лаура Агиляр Араухо долгое время работала в КГБ переводчицей, и еще в 1960 году участвовала в подготовке пропагандистских материалов на испанском языке.
Оказавшись без работы после увольнения из органов разведки, первое время семья Григулевичей жила на накопленные ранее средства (с 1950 года зарплата разведчика поступала на счет в сберкассе). Григулевич ощущал потребность выразить свои познания о латиноамериканских делах в письменном виде. Он пользовался псевдонимом «И. Лаврецкий», изредка - «И. Григ» (что стало его обиходным прозвищем). По ночам Иосиф Ромуадьдович писал свою первую книгу «Ватикан. Религия, финансы и политика»: Госполитиздат требовал сдачи рукописи в сентябре 1957 года.
В июле 1957 года бывший разведчик стал получать персональную пенсию по линии КГБ; его стаж в нелегальной разведке (19 лет и 7 месяцев) был зачтен по льготному исчислению - год за два. Защита кандидатской диссертации в 1958 году (на основе монографии о Ватикане) и издательский заказ на трилогию исследований о Латинской Америке упрочили положение Григулевича в научных кругах Москвы и позволяли хорошо зарабатывать.
Далее Григулевич был направлен на работу заместителем председателя Всесоюзного общества по культурным связям с зарубежными странами (по другой версии, это произошло после защиты диссертации, вызвавшей интерес у А. И. Алексеева). Работа чиновника совершенно не соответствовала темпераменту и амбициям Григулевича.
В конце 1950-х годов Григулевич несколько раз посетил Советскую Литву, поставил на могиле матери памятник, восстановил давние дружеские связи. Многие книги Иосифа Ромуальдовича переводились на литовский язык. Григулевич общался, до кончины коллеги в 1961 году, с бывшим разведчиком и востоковедом-тюркологом Серая Шапшалом (Институт истории и права Литовской Академии наук), который долгие годы являлся гахамом - главой общины караимов.
В 1966 году вышел сборник «Вильнюсское подполье. Воспоминания участников революционного движения в Вильнюсском крае (1920-1939 гг.)», в котором были помещены и материалы Юозаса Григулявичуса. За рубеж Григулевича выпускали неохотно из-за опасений его опознания и расшифровки в Западной Европе и странах Латинской Америки; его выезды вынужденно ограничивались Кубой или «странами народной демократии». В частности, в начале 1980-х годов он не принимал участия в пражском Всемирном конгрессе сторонников мира, хотя находился в это время в городе, на что обратили внимание венесуэльские и кубинские делегаты.
В 1960 году Григулевич был принят на ставку старшего научного сотрудника сектора Америки, Австралии и Океании Института этнографии АН СССР. В тот же период он деятельно включился в проект создания академического Института Латинской Америки, рассчитывая возглавить его. В 1961 году институт был учрежден, но из-за позиции М. А. Суслова Григулевичу даже не позволили работать в новой структуре: высшее руководство опасалось, что «всплывет» участие разведчика в ликвидации Троцкого.
Между 1962-1967 годами в Москве постоянно проживал Хоакин Гутьеррес, и Григулевич был одним из самых близких его друзей. Гутьеррес представлял одну из чилийских газет; вероятно, Иосиф Ромуальдович был одним из его консультантов при написании книг «Хроники другого мира» и «СССР такой, какой он есть», не являющихся апологией советской действительности.
В 1969-1970 годах ученый организовал и возглавил сектор по изучению зарубежной этнологии, после 1982 года именуемый сектором религиоведения и зарубежной этнологии.
С 1971 года Григулевич вел занятия по страноведению Латинской Америки в МГИМО.
В течение двух десятилетий Григулевич возглавлял журнал «Общественные науки», который выпускался им же организованной иностранной редакцией секции общественных наук Президиума АН СССР. Кроме того, в разные годы он входил в редакционные коллегии изданий «Новая и новейшая история», «Вестник мировой культуры», «Природа», кубинского журнала «Современные социальные науки», являлся членом ряда научных и ученых советов. С конца 1950-х годов Григулевич входил в руководство советских обществ дружбы с Кубой, Венесуэлой, Мексикой, был одним из учредителей и членом правления Советской ассоциации дружбы и сотрудничества со странами Латинской Америки, членом Советского комитета солидарности со странами Азии и Африки, членом Советского комитета защиты мира. Он был известен и в странах Латинской Америки: его избрали членом-корреспондентом Национальной исторической академии Венесуэлы и членом-корреспондентом Института мирандистских исследований (в той же стране), а также почетным членом Общества писателей Колумбии.
В 1970 году было возбуждено ходатайство о присуждении Иосифу Ромуальдовичу звания Героя Советского Союза, но оно осталось в его личном деле без резолюции; в устной форме было сказано, что это «преждевременно». Тем не менее в том же году Григулевич был награжден орденом Красного Знамени.
В 1973 году он был удостоен почетного звания «Заслуженный деятель науки РСФСР», в 1975 году получил орден Дружбы народов, а в 1983 году - Трудового Красного Знамени.
Помимо советских наград, Григулевич был награжден венесуэльским орденом Франсиско де Миранды I степени (1974 год), Золотой медалью перуанского Института проблем человека, несколькими орденами и медалями Кубы, в том числе Серебряной медалью Академии наук Кубы и медалью «XX лет Монкады». По рекомендации Ю. В. Бромлея Григулевич баллотировался на звание члена-корреспондента АН СССР, правда, избраться с первого раза ему не удалось. Членом-корреспондентом он был избран по отделению истории в 1979 году.
После 1957 года и до своей кончины Иосиф Григулевич опубликовал свыше 30 монографических исследований и научно-популярных книг, а также более 300 статей в различных периодических изданиях под своим именем и под псевдонимами И. Р. Лаврецкий и И. Р. Григулевич-Лаврецкий.
Одна из первых статей Григулевича увидела свет в 1956 году в журнале «Вопросы истории» как коллективное исследование за подписями авторитетных специалистов В. Ермолаева, М. Альперовича, С. Семенова. Статья признается этапной для советской латиноамериканистики, поскольку в ней критически оценивались взгляды Маркса на роль и место Симона Боливара в антиколониальной борьбе.
Начиная с 1950-х годов, одной из постоянных тем работ Григулевича была история папства и эволюция католической церкви как таковой. Он успешно сочетал изложение как с позиций атеизма и исторического материализма, так и с учетом немарксистского зарубежного опыта.
В 1970 году он опубликовал специальное исследование по истории инквизиции, которое впервые вводило множество источников по испанским и португальским колониям Нового Света. Именно эта книга стала самой переводимой работой Григулевича, будучи выпущена на испанском, немецком, чешском, венгерском, японском языках. После 1976 года книга неоднократно переиздавалась в СССР и России.
На рубеже 1970-1980-х годов два издания выдержала книга «Папство. Век XX». В книге о папстве впервые была выдвинута версия об убийстве папы Иоанна Павла I (чей понтификат длился всего 33 дня) в результате заговора консервативных клерикальных кругов при прямом участии Курии. От общих вопросов адаптации католической доктрины в XX веке Григулевич перешел к более специальным вопросам распространения католицизма в Латинской Америке, посвятив этим вопросам трилогию. Он рассматривал развитие католической церкви в Аргентине, Бразилии, на Кубе, в Мексике и Чили. Важной темой монографии стала демонстрация большой роли церкви в становлении и развитии этих государств.
Работа Григулевича «Культурная революция на Кубе» (1965) была защищена им в качестве докторской диссертации. Полученный «в поле» материал позволил всесторонне охарактеризовать различные аспекты культуры на Кубе до революции 1959 года, а также представить процессы, которые разворачивались в течение последующих пяти лет. Сюда входили кампания по ликвидации неграмотности, школьная и университетская реформы, подготовка кадров для национальной экономики, науки, техники, формирование новой интеллигенции, отделение церкви от государства и школы от церкви, ликвидация расовой дискриминации «небелых» групп населения.
Советские рецензенты отмечали, что для всех работ Григулевича характерно доскональное знание имеющихся источников и аналитической литературы на разных языках, а также умение вскрыть взаимосвязь явлений современности и их исторических корней.
В начале 1980-х годов Григулевич присоединился к полемике Ю. В. Бромлея с Л. Н. Гумилевым по поводу пассионарной теории этногенеза. В марте 1982 года в журнале «Природа» вышла полемическая статья, в которой, кроме Григулевича и И. Крывелева, принял участие философ Б. Кедров. Поводом для нее стала публикация биологом Ю. Бородаем статьи, воспроизводящей основные тезисы гумилевского труда «Этногенез и биосфера Земли», особенно по поводу «этнических химер».
В начале 1980-х годов в поликлинике КГБ произошла встреча Григулевича с Эйтингоном, который безуспешно добивался реабилитации; оказалось, что им не о чем говорить.
После 1985 года здоровье Григулевича сильно пошатнулось: он стал терять ориентацию в пространстве, иногда падал без причины. Из-за нарушения координации движений он сделался домашним затворником, вынужден был ходить с палочкой по комнатам. В последние месяцы жизни Иосиф Ромуальдович был практически полностью прикован к постели. В честь 70-летия Октябрьской революции его навестил на дому заместитель начальника ПГУ КГБ СССР.
2 июня 1988 года Иосиф Григулевич скончался в больнице.
Похороны были организованы институтом, но прошли почти незамеченными. Единственный искренний некролог тогда был зачитан при передаче «Радио Москвы» на Латинскую Америку; он был написан чилийским журналистом и писателем Хосе Мигелем Варасом.
Тело было кремировано, и урна с прахом Григулевича была помещена в колумбарии № 40 на Донском кладбище в Москве, на этом кладбище успокоились и его коллеги-разведчики - Р. Абель и К. Молодый.
При жизни Григулевич не высказывался по поводу своей роли во внешней политике СССР, но и не слишком скрывал своего прошлого как разведчика и дипломата. В 1978 году он был приглашен на похороны Рамона Меркадера (вместе с Эйтингоном), которые проводились в закрытом режиме. В книге о Сикейросе Григулевич, хотя и упоминал о дружбе с художником, был вынужден умолчать про обстоятельства, при которых они свели тесное знакомство. Умолчал об этом в своих мемуарах и сам Сикейрос.
В официальной советской прессе биография Григулевича была существенно скорректирована. Например, в юбилейных статьях в «Вопросах истории» упоминалось о его участии в Великой Отечественной войне, без уточнения, где и в каком качестве. Равным образом, было непонятно, как кабинетный ученый, занимавшийся церковью и колониальной историей, мог иметь боевые награды. О работе Григулевича в аппарате Коминтерна и деятельности в МОПРе в Аргентине впервые упоминалось в некрологе. Несколько больше подробностей содержалось в интервью Григулевича редакции журнала «Латинская Америка», опубликованном спустя пять лет после его смерти. Даже после потока разоблачительных публикаций 1990-х годов официальные российские издания не комментировали его прошлого, а в справочнике «Кто есть кто в советской разведке» (2003) не была указана дата кончины. В 1990-е годы появились многочисленные статьи в российской и иностранной прессе разных авторов, в которых биография Григулевича существенно искажалась. Только после опубликования материалов «Митрохинского архива» в 2005 году стало окончательно ясно тождество латиноамериканиста Григулевича и коминтерновского агента «Артура» (или «Макса»).
В 2002-2003 годах было переиздано несколько его работ, в частности биография Че Гевары.
В 2004 году на испанском языке в Сан-Хосе вышла первая биография Григулевича на Западе: «Секретное очарование КГБ: пять жизней Иосифа Григулевича». Автор - коста-риканская писательница Марджори Росс - имела возможность работать с архивами ФБР и АНБ (расшифрованные сообщения, которые советские агенты посылали в Центр, а также материалы дела об убийстве Троцкого), но не имела доступа к российским материалам. В известной степени книга была сенсационной, поскольку в Коста-Рике тождество Григулевича и исчезнувшего дипломата Теодоро Кастро официально не было доказано. Работа над биографией Кастро-Григулевича заняла около десяти лет. Марджори Росс опубликовала факсимиле дипломатического паспорта Кастро. В ходе своего расследования она даже использовала программу распознавания лиц на фотографиях, чтобы подтвердить, что коста-риканский посол Теодоро Кастро и советский академик И. Р. Григулевич - действительно одна и та же персона.
В мае 2003 года в Московском Доме дружбы прошла конференция, посвященная 90-летию со дня его рождения: «И. Р. Григулевич-Лаврецкий: ученый, разведчик, писатель».
В честь 100-летия создания Службы внешней разведки России ее глава Сергей Нарышкин 17 декабря 2020 года открыл выставку «Внешняя разведка. Из прошлого в будущее» в Государственном центральном музее современной истории России. Среди прочих экспонатов на выставке представлены личные вещи И. Григулевича, в организации принимала участие его дочь - этнограф Надежда Иосифовна.
Личная жизнь Иосифа Григулевича:
Жена - Лаура Агиляр Араухо (Лаура Хоакиновна Григулевич; 1916-1997), мексиканка, была школьной учительницей и партийной активисткой. По одной из версий, их познакомил Эйтингон, а связь была санкционирована из Москвы. Она происходила из многодетной небогатой семьи, отец к тому времени умер. Лаура интересовалась политикой, была убежденной марксисткой и даже запретила матери и сестрам посещать церковь. К тому времени она возглавляла секцию профсоюза школьных учителей.
Весной 1940 года Лаура и Иосиф сочетались гражданской церемонией в Мехико, не ставя в известность родственников невесты.
Во второй половине 1940-х годов их полугодовалый сын Хосе скончался от врожденного порока сердца.
В 1953 году у них родилась дочь, которую назвали Романеллой (впоследствии переименовав в Надежду - в честь бабушки). Сама Надежда Григулевич говорила: «Родилась в Риме, и отец назвал меня Романелла - от Рима. Когда приехали, народ быстренько окрестил меня Ромашкой. Потом отец понял, что Романелла Иосифовна для здешних мест - это круто, и назвал меня в честь мамы - Надеждой».
Иосиф Григулевич и жена Лаура
Лаура Хоакиновна Григулевич жила в Москве до 1997 года, после смерти ее прах был помещен в колумбарии Донского кладбища рядом с нишей ее мужа.
Дочь - Надежда Иосифовна Григулевич, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Группы этнической экологии Центра междисциплинарных исследований ИЭА РАН.
Надежда Иосифовна Григулевич в молодости с родителями
Надежда Иосифовна Григулевич об отце говорила:
«В разведке работало удивительное поколение, и то, что в нем были такие люди, именно не человек, а люди, конечно, неслучайно. Они - люди идеи, сформировавшей моего отца, его соратников. Можно говорить, будто идея - коммунистическая, но мне кажется это не совсем правильно. Скорее, пусть и звучит несовременно, это идея справедливости, справедливого миропорядка. Мальчик Иосиф Григулевич в десять лет познакомился со всей мировой классикой, это, понятно, от Господа Бога. Папа учился в литовской гимназии (бывшем русском реальном училище) в Паневежисе с великолепной библиотекой, где была не только литература, но и произведения Маркса. Он сидел и читал все подряд сутками напролет. Учитель попросил привести библиотеку в порядок, но порядок - немножко не по его части. А дальше вся молодежь ушла в революцию. Иосиф Григулевич был одним из комсомольских руководителей Западной Белоруссии и Литвы. Они с семьей переехали в Вильнюс, и кто-то на него настучал, когда они с друзьями расклеивали прокламации. И - литовская тюрьма. Оттуда все и пошло. Мать, горячо им любимая, не выдержала, переживала. Она умерла, не дожив и до 50, и папа подписывал все свои книги "Лаврецкий" - ее девичья фамилия.
Дальше он уехал в Аргентину к отцу, там осевшему. А потом была война в Испании. Некоторые серьезные исследователи считают, что Вторая мировая война началась не в сентябре 1939-го, а еще в 1936, в Испании, с войны гражданской, что во многом справедливо. Звучит несколько вычурно, однако вся прогрессивная молодежь мира, все лучшие уехали туда, сражаться против Франко.
И Григулевич, буду называть отца так, поехал в Испанию: из Аргентины, сам, через Париж. Поверьте, вопреки тому, что вы, возможно, читали, никто его туда не посылал. Формировались добровольческие отряды, они сражались за Республику. Отсюда и многие знакомства отца...
Отец гордился тем, что он караим, у него в советском паспорте так и было записано. А в школе, помимо четырех языков учил немецкий, древние языки. Остальные, включая испанский, итальянский, английский, французский выучил позже, что совсем не значит, что они приходили сами собой...
Знаете, в чем подвиг? Каждому человеку, ну, почти каждому, даются какие-то способности. И ему данное Григулевич использовал на 1000 процентов. В жизни у него ничего не было - никаких хобби, развлечений. Разве что собирал марки. Я помню только согбенную спину и его пишущего, вы сейчас случайно правильно показали, именно от руки. А отдых - это чтение, та же работа. Нет, была отдушина - говорил по телефону. Если ехал "отдыхать", значит в руках огромный чемодан с книгами и рукописями».
Надежда Иосифовна Григулевич
Награды Иосифа Григулевича:
Орден Красного Знамени
Орден Трудового Красного Знамени
Орден Дружбы народов
Орден Красной Звезды
Заслуженный деятель науки РСФСР
Орден Франсиско Миранды 1 класса (Венесуэла)
Библиография Иосифа Григулевича:
1957 - Ватикан. Религия, финансы и политика
1958 - Симон Боливар
1960 - Латинская Америка: церковь и революционное движение
1961 - Тень Ватикана над Латинской Америкой
1961 - Кардиналы идут в ад
1962 - Панчо-Вилья
1963 - Прикладная миссионерская этнография
1963 - Католическая церковь в истории Эквадора
1963 - Колонизаторы уходят - миссионеры остаются
1965 - Культурная революция на Кубе
1965 - Миранда
1967 - Преступления инквизиции в Испанской Америке (XVI-XIX вв.)
1967 - Боги в тропиках: Религиозные культы Антильских островов
1969 - Христианство и расизм
1969 - Хуарес
1970 - История инквизиции (XIII-XX вв.)
1972 - «Мятежная» церковь в Латинской Америке
1972 - Эрнесто Че Гевара
1973 - Крушение иезуитского ордена в колониальной Америке
1974 - Папство. Век XX
1974 - Сальвадор Альенде
1976 - Франсиско де Миранда и борьба за независимость Испанской Америки
1977 - Крест и меч: Католическая церковь в Испанской Америке, XVI-XVIII вв.
1979 - Хосе Марти - предвестник кубинской революции
1980 - Католицизм и свободомыслие Латинской Америки в XVI-XX вв.: Документы и материалы
1981 - Церковь и олигархия в Латинской Америке, 1810-1959
1983 - Пророки «новой истины»: Очерки о культах и суевериях соврем. капиталист. мира
последнее обновление информации: 10.11.2022