Раболепие

Еще Сократ выявил разницу между множеством прекрасных вещей и сущностью прекрасного. С тех пор человеческая мысль напряженно пыталась постигнуть сущность красоты, одновременно собирая тайную коллекцию проявлений прекрасного. Вряд ли мне удастся внести вклад в разрешение первой проблемы, но вот на один из странных случаев любования прекрасным хочется обратить внимание. Речь идет о человеческой натуре, способной пленяться и очаровываться... рабством; будто оно художественный шедевр, замечательное лицо или выдающийся подвиг.

Поистине удивительно разнообразие человеческих страстей и эта -- раболепие -- одна из наиболее вычурных, но и широко распространенных. В раболепии заключено умиление и восхищение рабством, причем не со стороны господина, а, как это ни покажется странным, со стороны раба. Глубокая униженность стала нормальным самоощущением этой натуры, а безропотная покорность -- вторым ее естеством.

Напрасно думают, будто рабское состояние -- примета давно ушедших древних времен. В моральном смысле рабом становится всякий, кто отрекся от свободы, беспрекословно и полностью передав свою волю в распоряжение другого лица, которое отныне получает имя господина. Однако человеку, по природе обладающему свободной волей, в рабстве жить противоестественно. Следовательно, его необходимо облагородить хотя бы своим чувством, сделав приемлемым и нормальным. Лишь раболепие, любовь к своему рабству спасает от смерти рабское "я".

Известно, что крайности сходятся. Это правило действует и в отношении любви. Это чувство, принято считать, возвышает личность, сообщает ей ощущение собственного достоинства. Но рабство, угнетение, уничтожение личности также способно внушить любовь жертве рабства и насилия. Раб, чье достоинство сломлено, падает в любовь к своему господину. Он, разбитый и униженный, самосохраняется в этом извращенном чувстве. Никакое действие -- свое или чужое -- раболепный человек не может представить без указки господина, и оттого всякое проявление самостоятельности тревожит, возмущает и раздражает его. В независимости других людей он чувствует молчаливый укор собственному ничтожному состоянию, и оттого такие люди вызывают его неукротимую злобу и ненависть. Нет для него ничего сладостнее, чем подтвердить, что все люди -- рабы. Единственно, в чем раболепный человек оказывается смел и инициативен, так это в повсеместном насаждении рабства. Эта обуянная раболепием личность -- "холоп", составляет основной ингредиент верноподданного, обескураживающе бескорыстного в своей преданности.

Но разве способен человек жить, нисколько не любя своей жизни? А если жизнь такова, что не оставляет иной возможности, как быть рабом? Отказаться от нее? Умереть, уничтожить себя? Вероятно, именно так поступают герои. Но будь все люди героями -- обезлюдел бы мир. Не будем же хвалить раболепие, нет. Однако и осуждая его, не забудем -- именно оно помогало человечеству выжить в условиях, в которых выжить -- нельзя!