ВИДЕО: Константин Райкин выступил против цензуры и активистов общественных организаций
Руководитель театра «Сатирикон» Константин Райкин резко выступил на съезде Союза театральных деятелей России, обрушившись на государственную цензуру и действия общественных активистов, направленных на защиту морали. Райкину ответил Александр Залдостанов («Хирург»).
24 октября в ходе съезда Союза театральных деятелей России с резонансной речью выступил руководитель театра «Сатирикон», известный актер и режиссер Константин Райкин. Его выступление пришлось на очередную годовщину со дня рождения его знаменитого отца, Аркадия Райкина.
В частности, Константин Райкин считает, что в России существует цензура, а особенно ему не нравится борьба государства "за нравственность в искусстве".
В своем выступлении в качестве примеров он привел закрытие выставки американского фотографа Джока Стерджеса в московском Центре фотографии имени братьев Люмьер, а также об отмене спектакля "Иисус Христос – суперзвезда" в омском театре.
Константин Райкин заявил, что общественные организации, которые добились отмены этих культурных мероприятий, лишь "прикрываются" словами о морали, патриотизме и родине. По мнению Райкина, подобные акции "проплачены" и незаконны.
Руководитель театра «Сатирикон» напомнил коллегам "о цеховой солидарности" деятелей искусства, и призвал "не делать вид, что власть — это единственный носитель нравственности и морали".
Константин Райкин. Выступление на съезде Союза театральных деятелей России
ПОЛНЫЙ ТЕКСТ выступления Константина Райкина на съезде Союза театральных деятелей России
Дорогие друзья, я в вас прошу прощения, что сейчас я буду говорить немножко взбалмошно, так сказать. Потому что я с репетиции, у меня еще вечерний спектакль, и я внутренне немножко сучу ножками — я привык заранее приходить в театр и готовиться к спектаклю, который сыграю. И еще как-то мне довольно сложно говорить спокойно на тему, которую я хочу затронуть.
Во-первых, сегодня 24 октября — и 105 лет со дня рождения Аркадия Райкина, я вас всех поздравляю с этим событием, с этой датой.
И, вы знаете, я вам так скажу, что у меня папа, когда понял, что я стану артистом, учил меня одной вещи, он как-то в мое сознание вложил одну такую вещь, он называл это — цеховая солидарность. То есть это некая этика по отношению к занимающимся одним делом вместе с тобой. И, мне кажется, нам сейчас очень время про это вспомнить всем.
Потому что меня очень тревожат — я думаю, как и вас всех — те явления, которые происходят в нашей жизни. Эти, так сказать, наезды на искусство, на театр, в частности. Эти совершенно беззаконные, экстремистские, наглые, агрессивные, прикрывающиеся словами о нравственности, о морали, и вообще всяческими, так сказать, благими и высокими словами: «патриотизм», «Родина» и «высокая нравственность» — вот эти группки оскорбленных якобы людей, которые закрывают спектакли, закрывают выставки, нагло очень себя ведут, к которым как-то странно власть нейтральна, дистанцируется. Мне кажется, что это безобразные посягательства на свободу творчества, на запрет цензуры.
А запрет цензуры - я не знаю, как кто к этому относится - я считаю, что это величайшее событие векового значения в нашей жизни, в художественной, духовной жизни нашей страны. У нас это проклятие и позор вообще отечественной нашей культуры, нашего искусства, многовековой, наконец, был запрещен.
C нами разговаривают наши начальники непосредственные таким лексиконом сталинским, такими сталинскими установками, что просто ушам своим не веришь!
И что сейчас происходит? Я сейчас вижу, как на это явно чешутся руки кого-то это изменить и вернуть обратно. Причем вернуть обратно не просто во времена застоя, а еще в более давние времена — в сталинские времена. Потому что с нами разговаривают наши начальники непосредственные таким лексиконом сталинским, такими сталинскими установками, что просто ушам своим не веришь! Это говорят представители власти, мои непосредственные начальники, господин Аристархов* так разговаривает. Хотя его вообще надо переводить с аристархского на русский, потому что он говорит языком, которым просто стыдно, что от имени министерства культуры так человек разговаривает.
Мы сидим и слушаем это. Мы чего — не можем как-то высказаться все вместе?
Я понимаю, у нас довольно разные традиции, в нашем театральном деле — тоже. Мы очень разобщены, мне кажется. Мы достаточно мало интересуемся друг другом. Но это полбеды. Главное, что есть такая мерзкая манера — клепать и ябедничать друг на друга. Мне кажется, это просто сейчас недопустимо!
Цеховая солидарность, как меня папа учил, обязует каждого из нас, работника театра — артиста ли, режиссера ли, — не говорить в средствах массовой информации плохо друг о друге. И в инстанциях, от которых мы зависим. Ты можешь сколько угодно быть не согласным творчески с каким-то режиссером, артистом. Напиши ему смску злобную, напиши ему письмо, подожди его у подъезда, скажи ему, но не надо в это вмешивать средства массовой информации, и делать это достоянием всех, потому что наши распри, которые обязательно будут, будут!
Творческое несогласие, возмущение — это нормально. Но когда мы заполняем этим газеты и журналы, и телевидение — это на руку только нашим врагам, то есть тем, кто хочет прогнуть искусство под интересы власти. Маленькие, конкретные, идеологические интересы. Мы, слава богу, от этого освободились.
Cловами о нравственности, Родине и народе, и патриотизме прикрываются, как правило, очень низкие цели. Не верю я этим группам возмущенных и обиженных людей, у которых, видите ли, их религиозные чувства оскорблены. Не верю! Верю, что они проплачены.
Я помню. Мы все родом из советской власти. Я помню этот позорный идиотизм. Это причина, единственная, по которой я не хочу быть молодым, не хочу вернуться туда опять, в эту мерзкую книжку, опять ее читать. А меня заставляют эту книжку опять читать! Потому что словами о нравственности, Родине и народе, и патриотизме прикрываются, как правило, очень низкие цели. Не верю я этим группам возмущенных и обиженных людей, у которых, видите ли, их религиозные чувства оскорблены. Не верю! Верю, что они проплачены.
Так что, это группки мерзких людей, которые борются незаконными мерзкими путями за нравственность, видите ли. Когда мочой обливают фотографии — это что, борьба за нравственность, что ли?
Вообще не надо общественным организациям бороться за нравственность в искусстве. Искусство само в себе имеет достаточно фильтров из режиссеров, художественных руководителей, критиков, зрителей, души самого художника. Это носители нравственности. Не надо делать вид, что власть — это единственный носитель нравственности и морали. Вообще это не так.
Вообще, у власти столько соблазнов около нее, вокруг нее, столько искушений, что умная власть платит искусству за то, что искусство перед ней держит зеркало и показывает в это зеркало ошибки, просчеты и пороки этой власти. Вот умная власть за это ему платит!
А не за то платит власть, как говорят нам наши руководители, что: «А вы тогда и делайте. Мы вам платим деньги, вы тогда и делайте, что надо». А кто знает? Они будут знать, что надо? Кто нам будет говорить? Я сейчас слышу: «Это чуждые нам ценности. Вредно для народа». Это кто решает? Это они будут решать? Они вообще не должны вмешиваться. Они не должны вмешиваться. Они должны помогать искусству, культуре.
Не надо делать вид, что власть — это единственный носитель нравственности и морали. Вообще это не так. Собственно, я считаю, что нам надо объединиться, еще раз говорю — нам надо объединиться. Нам надо плюнуть и на время забыть о наших художественных тонких рефлексиях по отношению друг к другу.
Мне может сколько угодно не нравиться какой-то режиссер, но я костьми лягу, чтоб ему дали высказаться. Это я повторяю слова Вольтера вообще, практически, потому что такие качества высокие человеческие у меня. Понимаете? А вообще, на самом деле, если не шутить, то мне кажется, это все поймут. Это нормально: будут несогласные, будут возмущенные.
В кои-то веки наши деятели театра встречаются с президентом. Это встречи такие нечастые. Я бы сказал, декоративные. Но все-таки они происходят. И там можно решить какие-то серьезные вопросы. Нет. Почему-то и здесь начинаются предложения установить возможную границу трактовки классики. Ну зачем президенту-то устанавливать эту границу? Ну зачем его в эти дела втягивать. Он не должен вообще этого понимать. Он не понимает — и не нужно ему понимать. И вообще, зачем устанавливать эту границу? Кто на ней будет пограничником? Аристархов? Ну не надо это. Пусть ее трактуют. Кто-то будет возмущен — замечательно. Что же мы иллюстрируем Федора Михайловича Достоевского, который говорил: «Только лиши нас опеки, мы тут же попросимся обратно в опеку». Ну что же мы? Ну неужели он такой гений, что и про нас настучал на тысячу лет вперед? Про наше, так сказать, раболепство.
У нас вообще в театре происходит масса интереснейших вещей. И масса интересных спектаклей. Ну, масса — я называю, когда много. Я считаю, что это хорошо. Разных, спорных — прекрасно! Нет, мы опять почему-то хотим. Мы друг на друга клевещем, доносим иногда, прямо вот так, ябедничаем. И опять хотим в клетку! В клетку-то зачем опять? «Чтоб цензура, давайте!» Не надо, не надо! Господи, что же мы утрачиваем и сами отказываемся от завоеваний? Что же мы иллюстрируем Федора Михайловича Достоевского, который говорил: «Только лиши нас опеки, мы тут же попросимся обратно в опеку». Ну что же мы? Ну неужели он такой гений, что и про нас настучал на тысячу лет вперед? Про наше, так сказать, раболепство.
Я предлагаю всем: ребята, нам надо всем внятно высказаться по этому поводу — по поводу этих закрытий, а то мы молчим. Почему мы молчим все время?! Закрывают спектакли, закрывают это… Запретили «Иисус Христос — суперстар». Господи! «Нет, кого-то это оскорбило». Да, оскорбит кого-то, и что?
Нам надо всем внятно высказаться по этому поводу — по поводу этих закрытий, а то мы молчим. Почему мы молчим все время?! Закрывают спектакли, закрывают это.
И церковь наша несчастная, которая забыла, как ее травили, уничтожали священников, срывали кресты и делали овощехранилища в наших церквях. И она начинает действовать такими же методами сейчас. Значит, прав был Лев Николаевич Толстой, который говорил, что не надо соединяться с властью церкви, иначе она начинает не богу служить, а власть обслуживать. Что мы в большой степени и наблюдаем.
И не надо, что: «Церковь будет возмущаться». Ну, ничего! Ничего! Не надо сразу закрывать все! Или, если закрывают, надо реагировать на это. Нам вместе. Вот попытались там что-то сделать с Борей Мильграмом в Перми. Ну, вот как-то мы встали дыбом, многие. И вернули его на место. Представляете? Наша власть сделала шаг назад. Совершая глупость, сделала шаг назад и исправила эту глупость. Это потрясающе. Это так редко и нетипично. Но сделали это. И мы тоже в этом поучаствовали — вместе собрались и вдруг высказались.
Мне кажется, сейчас, в очень трудные времена, очень опасные, очень страшные; очень это похоже… Не буду говорить, на что, но сами понимаете. Нам нужно вместе очень соединиться и очень внятно давать отпор этому.
Ещё раз, с днём рождения Аркадия Райкина.
* Владимир Аристархов — первый заместитель министра культуры.
Александр Залдостанов ответил Константину Райкину
Не менее жестко ответил Константину Райкину президент мотоклуба «Ночные волки» «Хирург» (Александр Залдостанов).
Президент мотоклуба «Ночные волки» Александр «Хирург» Залдостанов в беседе с НСН ответил руководителю театра «Сатирикон» Константину Райкину, назвавшему активистов общественных организаций "группкой оскорбленных".
"Дьявол всегда соблазняет свободой! А под видом свободы эти райкины хотят превратить страну в сточную канаву, по которой текли бы нечистоты. Бездействовать мы не будем, и я сделаю все, чтобы защитить нас от американской демократии. Несмотря на все репрессии, которые они распространяют по всему миру!", - сказал лидер "Ночных волков".
По его мнению, сегодня Россия является "единственной страной, у кого действительно есть свобода".
"Райкины в Америке не существовали бы, а у нас существуют", - сказал Хирург.
тэги: Константин Райкин
